Мир

Меня, как мешок с мусором, потащили по земле за одну руку и швырнули на задние сидение стоявшего рядом автомобиля, по дороге одарив еще десятком ударов, которые я уже почти не ощущал. Кровь из рассеченных бровей заливала глаза, и я ничего не видел. Да это было и не так важно. Я перестал воспринимать реальность объективно.

– Я вытащу тебя отсюда, ты получишь новый паспорт, – начал с сумасшедшим усилием говорить я, надеясь, что хоть кто-то услышит меня. Челюсти меня не слушались, и я вообще не был уверен, что из моего рта вырывались связанные слова. – Вывезите меня. Обещаю, я смогу переправить вас в рационал, где вы сможете начать новую жизнь. У вас будут деньги, – совершал я последние попытки спастись. Мне было нечего терять, и я готов был отдать все, что имел, только бы сохранить жизнь.

Я не понимал, что происходит, так как сильно кружилась голова. Из меня лилась речь, я молил о помощи, предлагал деньги, спасение, власть и все, что мог еще придумать, лежа на кресле машины и истекая кровью.

* * *

Когда автомобиль тронулся, мне показалось, что мы протаранили ворота. Впоследствии я понял, что так и случилось.

Внятная картинка начала вырисовываться, когда кто-то открыл дверь и вколол мне какое-то средство. «Это очень сильный энергетик», – услышал я. Насколько сильно врезались эти слова в мою память! Когда мне плохо, я часто вспоминаю эту фразу, сказанную дрожащим голосом почти незнакомого человека, и мне сразу становится легче, приходит чувство защищенности и спокойствия. Я много раз повторял ее в течение последующих дней, когда мне казалось, что за мной пришли.

Сознание прояснилось, но с ним появилась и боль во всем теле. Я огляделся: мой разум был чист, боль невыносима, а рядом стоял человек. Я не сразу смог разглядеть, кто это. В тот момент я еще не понимал, что спасся. В моей голове крутилась мысль: «Меня отвезли сюда, чтобы расчленить и отправить по кускам домой». Силуэт не двигался и казалось, этот человек ждет от меня каких-то действий. Я оглянулся. В окне за моей спиной было сплошная темнота. Как я ни силился разглядеть, сквозь темноту ничего не было видно.

Мы были в какой-то деревушке. Впоследствии я узнал, что это было в окрестностях Бергамо, одного из самых развитых городов в том районе. На улице стемнело, через окно в лицо ударил поток свежего прохладного воздуха.

Я решил спросить, что случилось, и куда меня привезли. Не помню, как я говорил, от препарата или потери крови меня всего колотило, и сейчас я даже допускаю, что ошибаюсь, и все происходило по-другому. Ответ был неразборчивым. Интонация не была угрожающей, я даже уловил ноты волнения в голосе своего палача. Это меня приободрило. Значит, он тоже не хотел убивать меня. Голос мне даже показался знакомым.

– Выходи, – сумел понять я. Машина была заведена, водитель стоял на улице. А что, если я попытаюсь перелезть на водительское кресло и быстро уехать? Ничего не получится. Я представлял, как управляется такой автомобиль, только по старым фильмам – педали и коробка передач, никакого автопилота. Да и скорее всего он успеет схватить меня прежде, чем я окажусь за рулем. Нет, лучше попытаться его убедить не убивать меня. Выиграть время и потом придумать, что делать дальше.

Я вышел из машины. Стоять на ногах мне давалось с трудом: левая нога, живот, голова, да что говорить, всё жутко болело. Координация была нарушена, и я понял, что сбежать не получится. К моему удивлению рядом стоял всего один человек – Боро.

Вначале я подумал, что ошибаюсь: подводит зрение, или этот человек слишком на него похож. Или они придумали для него такое наказание – разделаться со мной? А может, он сумел сбежать и действительно решил помочь мне?

Могло быть все, что угодно. Вокруг никого не было. Темнота, лишь издалека прослеживались силуэты небольших домиков, и только в одном из них горел свет. В таком месте сложно вечером встретить человека на улице, особенно в Италии, где люди так боятся грабежей. Сейчас я невольно задумываюсь о цене свободы. Иногда она слишком высока. Чем выше свобода, тем ниже цена человеческой жизни. Каждый волен вести себя, как ему вздумается. Порочная сторона человека сильнее, если ее не держать в узде. В конце концов она берет вверх, и уже нет ничего запретного. Воровство, обман и убийства становятся нормой. Те же, кто так и не смог принять подобной парадигмы, становятся жертвами и вынуждены прятаться по норкам, высовывая голову на поверхность только в случае крайней необходимости. Идея полной свободы провалилась, и с каждым годом в оппозиционах вводили все новые и новые законы и правила, тем самым приводя уклад жизни все ближе к принятому в рационалах. В один момент мир должен в очередной раз прийти к глобализации и потом взорваться в спорах и войнах, как в прошлый раз. И все опять пойдет по кругу. Но пока на земле еще остались очаги беззакония.

В таком очаге в тот момент находился я. И поехал туда по собственной воле.