Мир без конца

Грушевые деревья отбрасывали на утреннем солнце длинные тени. Листья уже покраснели и начали засыхать, на ветвях висели последние коричневые плоды. Арн колол дрова. Увидев хозяйку, он сначала испугался, затем понял, что означает ее появление, и губы его растянулись в улыбке. Старик бросил топор и побежал в дом. Эм на сильном огне варила кашу. Она посмотрела на Керис, как смотрят на спустившихся с неба ангелов, и от радости даже поцеловала ей руки.

Суконщица поднялась в комнату. Мерфин стоял у окна в нижней рубахе и глядел на реку. Он развернулся, и женское сердце екнуло при виде родного лица с неправильными чертами, живого взгляда и умной улыбки. Муж улыбался во весь рот, золотисто-карие глаза с любовью смотрели на нее. Мостник не удивился: он уже заметил, что больных в госпиталь поступает все меньше, и ожидал жену со дня на день. Зодчий производил впечатление человека, все мечты которого сбылись.

Керис подошла. Архитектор обнял ее за плечи, она его — за пояс. В рыжей бороде появилось чуть больше седины, залысины увеличились, если только ей не почудилось. Какое-то время оба смотрели на реку. В сером утреннем свете вода казалась цвета железа. Ее поверхность бесконечно менялась: то яркая и гладкая как зеркало, то черная-черная, в неправильных узорах — всегда другая и всегда та же.

— Все кончилось, — прошептала Суконщица.

И они поцеловались.

В конце октября в честь открытия города Мерфин решил провести внеочередную осеннюю ярмарку. Сезон торговли шерстью закончился, но она уже и не являлась главным товаром. Тысячи людей ехали за алым сукном, которым теперь славился Кингсбридж.

В субботу вечером на банкете гильдия чествовала Керис. Хотя и не избегнув чумы, город пострадал намного меньше других, и большинство считали, что обязаны жизнью мерам предосторожности своей целительницы. Члены гильдии решили отблагодарить героиню. Медж Ткачиха придумала целую церемонию, в ходе которой Суконщица шествовала с символическим золотым ключом от городских ворот. Олдермен был очень горд.

На следующий день Мерфин и Керис отправились в собор. Атмосфера в нем царила радостная. Монахи до сих пор не вернулись из обители Святого Иоанна-в-Лесу, и службу вел отец Михаил из приходской церкви Святого Петра. Он не был наделен талантом проповедника и всю службу бормотал. Но монахини, как всегда, пели красиво, сквозь богатые темные витражи просвечивало солнце. Приехала и графиня Ширинг. Мерфин не видел Филиппу с похорон Ральфа. О ее муже и его брате люди пролили немного слез. Графов обычно хоронили в Кингсбриджском соборе, но, поскольку город был закрыт, Ральфа погребли в Ширинге.

Его смерть так и осталась загадкой. Тело нашли в охотничьем домике. Рядом лежал Алан Фернхилл, тоже скончавшийся от ножевых ранений. Судя по всему, они обедали, так как на столе обнаружили остатки еды. Очевидно, произошла какая-то драка, но никто не понял, участвовал ли в ней кто-то еще или старые друзья зарезали друг друга. Ничего не пропало: служители закона нашли при обоих деньги, ценное оружие, а на поляне паслись две дорогие лошади, — поэтому коронер Ширинга остановился на версии, что эти двое передрались.

Однако с другой точки зрения никакой загадки тут не было: жестокий Фитцджеральд погиб насильственной смертью. Все, взявшие меч, мечом погибнут, сказал Иисус, хотя в правление короля Эдуарда III священники не очень часто вспоминали эти слова. Удивляться же можно было тому, как это после стольких военных походов, кровавых сражений и натисков французской конницы рыцарь выжил, чтобы погибнуть в обычной драке в нескольких милях от своего дома.

Заплакав на похоронах, Мерфин изумился. О чем печалиться? Ширинг был плохим человеком, причинил много горя, его смерть можно считать благом. После убийства Тилли братья разошлись. Чего же горевать? В конце концов зодчий решил, что скорбит по тому Ральфу, который мог бы получиться из его брата, — по человеку, который не впал в рабство собственной жестокости, а подчинил бы ее себе; по человеку, который поставил бы крутой нрав на службу не личным прихотям, а справедливости. Пожалуй, Ральф мог стать таким. Когда они мальчишками пускали по грязным лужам деревянные кораблики, он не отличался ни жестокостью, ни мстительностью. Поэтому Фитцджеральд-старший и плакал.