Мир без лица. Книга 2

— Я мог бы обмануть вас, — поучительно заявляет священник, — сказать, что Синьора дружит с Матерью Вод. Или даже соврать, что знаю средства от порчи, наведенной на вашего спутника. Я мог бы устроить обряд и превратить его в зомби, покорного Синьоре Уия. Но я не унган, я бокор[11]. И говорю только правду, оттого и живу здесь, а не в прОклятом городе в сердце пустошей.

— Так город проклят? — интересуется Марк с напускным безразличием.

— Тебе ли не знать! — с неожиданной злостью выпаливает пастор. — Твоя вторая сущность все сделала, чтобы населить город пожирателями душ и их пищей!

— Пожирателями душ? Пищей? — морщится Марк. И вдруг на его лице проступает одновременно понимание и отвращение. — Так что, все эти серенькие людишки — это пища для пожирателей душ?

— А то ты не понял! — продолжает свои наезды святой отец. — Ты спроси свою вторую душу, которая обгладывает тебя изнутри: отчего это прекрасный наш город населили зомби? Отчего живые чувства даны лишь привидениям? Отчего изгнана религия наших отцов и дедов, которая позволяла человеку вместить духа в себя и просить богов о помощи, не стыдясь своих желаний? Где храбрость наших людей, их готовность говорить с богами и духами открыто, не прикрывая мечту о любви, мести, богатстве и удаче жалкой, истасканной моралью о вознаграждении праведных?

Марк хмуро молчит. То ли соглашается с патером, то ли не желает заводить бесполезных споров. А священник поглядел-поглядел на его нераскаянную физиономию, сменил гневное выражение лица на пасмурное, да и пригласил в одну из хижин, одинаково и грубо сколоченных из серых корявых досок.

А в хижине нас встретили демоны, украшавшие… христианский алтарь. Череда демонов в обличьях христианских святых. Конечно же, священник и прихожане знают, с кем имеют дело. Им, вообще-то, все равно, как называть покровителя. Они с детства помнят, что второе лицо святого Петра — дух дверей Легба, святого Патрика — Великий Зомби Дамбала, пресвятой Богородицы — всемогущая Матерь Вод. Эрзули. Йемайя. Иеманжа. Пластиковые и керамические лица изваяний, неуловимо измененные, утратили фирменно-постный вид. Святые подтрунивали над нами, перемигивались, насмешничали, строили рожи. Они были похожи на толпу школьников, а мы — на преподавательский состав, заявившийся в класс из-за особо возмутительной шалости.

В этой хижине, служившей не столько храмом, сколько лавкой колдовских амулетов, Марк совсем скис. Фрель не выдержал — и бросился защищать своего престарелого протеже.

— А знаете, отец Как-вас-там, что Марк выпустил на волю Мэри Рид? — напустился он на пастора.

— Кто такая Мэри Рид? — не дрогнул священник.

— Пиратка! Знаменитая пиратка! Вы что, не знаете Мэри? Да в ее могильной плите было больше магии, чем во всех ваших фигурках, костях, четках и травке! Ее могила у памятника…

— Эшу Аровоже! Он вызвал Эшу Аровоже? — пастор неожиданно перебил Фреля с таким потрясенным видом, как будто узнал, что Марк все это время, не щадя чувств верующих христиан, проводил вудуистские обряды на центральной площади.

— Ну, а этот Аровоже кто такой? — устало спросил Марк. — Надеюсь, не сам сатана?

— Почти сатана, — счастливо кивнул пастор-бокор. — Дух-проводник Олокуна, божества моря. Все Эшу несут хаос, перемены, чудеса и преображения. Они — дорога, что связывает миры. Ты открыл дорогу духам, мальчик?

— Выходит, что открыл, — пожал плечами Марк.

— Старик! — с каменным (а каким же еще?) лицом и с ноткой раздражения в голосе произнес Гвиллион. — Ты понимаешь, с кем говоришь?

— Конечно, понимаю! — хмыкнул старик, но как-то почтительно хмыкнул, без панибратства. — Ты — Огун[12], с тобой дети Иеманжи и двое смертных.

— Со мной ОДИН смертный. — Лицо Гвиллиона слегка искажается, что может означать и ухмылку, и гримасу презрения — а может, и то, и другое разом.

Глаза святого отца мечутся по лицам Фреля и Марка. Наконец, он делает свой выбор. Неверный.

— Владыка Перекрестков? Барон Каррефур[13]? — вопросительно приветствует он Фреля. Да уж. На мэтра Каррефура если кто из нас и похож, то только Фрель. Вон морда какая плутовская…

Глядя на согнувшегося в поклоне католического священника, Фрель мстительно прищуривается. Ох, как же ему, наверное, в свое время досталось от вот таких вот моралистов в сутанах… Дай ему волю — уж и поводил бы он попа за нос!

— Не на слугу смотри, а на господина! — грохочет Гвиллион. — Тебе повезло, старик. Ты увидел самого Доброго Бога!

— Bon dieu[14]? — ошарашенно произносит святой отец и… без чувств оседает на пол.

Глава 2. Время расплаты людьми