Мир без лица. Книга 2

Интересно, почему? Все мы не раз и не два занимались любовью со смертными, а также с представителями своих и… э-э-э… дружественных рас… Так почему же богиня секса не управляет нашими телами? Кажется, я догадываюсь. Власть Аптекаря, кем бы и чем бы он ни был, служит нам щитом. Любовь. Непреодолимая, эгоистичная, нарушающая законы стихий любовь. Наше проклятье и наш оберег. Мы искали освобождения от нее – и вот, лишь благодаря ей не стали пчелами в колдовском улье, вечными узниками поющих сот…

- Опять ты уходишь. – Раздосадованный и помятый Морк берет меня за плечо. – Все время, пока мы здесь, ты думаешь и думаешь о чем-то, а мне ничего не рассказываешь…

Ну вот, нашел время для беседы по душам. Я беру Морка за руку:

- Подожди. Я все скажу, только подожди еще немного…

- Вы, фоморские принцессы, умнее нас, простых вояк, где уж нам понять вас, - бурчит он. Я не вижу его лица, но по голосу слышу, что Морк улыбается.

Бой окончен. Мулиартех сжимает в объятьях тело Синьоры Уия, словно боа-констриктор, поймавший кролика. Откинув голову назад, Мулиартех приподнимает веко всегда закрытого глаза…

- Не надо! – кричу я, бросаясь наперерез Мертвящему Глазу Балора. – Не убивай ее, не надо!

Разумеется, во мне нет ни капли жалости. Грешная Синьора Уия нужна нам, нужна для смутных целей и едва обрисованных планов, которые еще предстоит осознать и исполнить.

- Пус-сти меня, Иеманжа-а… - тяжко стонет Синьора. – Пус-сти-и… Ты победила…

- Я всегда побеждаю, - с мрачным удовлетворением отвечает Мулиартех. – Даже сидя в подводных гротах, я вижу и слышу все происходящее в мире. И власть моя огромна, потому что я никому ее не навязываю.

О чем это она? И она ли это? Может, в бабулю тоже вселился дух? Непохоже. Наверное, Мулиартех говорит от имени бездны, от имени мировых вод, вмещающих и Иеманжу, и Амар, и Лира, и всех нас, богов и не-богов, порожденных морем.

Морской змей отшвыривает Синьору на подушки, сбившиеся в ком в дальнем углу. Ничего. Пусть набьет пару синяков и шишек, авось закается враждовать с тем, кто не ищет власти над миром.

Мулиартех с чувством выполненного долга возвращается в человеческое тело. Все взгляды устремлены на нее. Но я – я смотрю на Синьору. И вижу, как в ее глазах мелькает торжество. Чему это она радуется?

- Гвиллион, закрой Марка! – бросаю я духу огня. Со скоростью вулканической бомбы сын Муспельхейма проносится через комнату – и в его грудь ударяет золотая молния. Ударяет – и вдребезги разбивается о камень.

- Тебе не победить нас, Помба Жира! – угрюмо заявляет Фрель. – Твоя игра окончена.

- Смотря для кого, - в голосе Синьоры слышится злорадство. – Смотря для кого, миленький. Он мой! – и она тычет пальцем туда, где за спиной Гвиллиона скрывается Марк, безучастный и беспамятный. – Я изгнала из него демона, укравшего его глаза. А взамен я получила его душу!

- Чью душу? – ухмыляется Гвиллион. – Душу этого парня? Или душу Доброго Бога?

Синьора Уия замирает. В зрачках ее точно счетчик крутится.

- Огун, - осторожно произносит она, - мы с тобой всегда были друзьями. Зачем ты лжешь мне?

- Ты сама себе лжешь, - вздыхает Гвиллион, он же Огун, божество огня, металла, войны – всего, что так замечательно сочетается с похотью и продажной любовью. – Посмотри на меня: где ты видишь обман? Этот человек несет в себе силу творца. Он, как Доброму Богу и положено, подарил нам целую вселенную, не вмешивался в наши свары, понадеялся на разум своих детей… А мы? Оправдали мы его доверие? Сохранили чистую гармонию людей и духов? Черта с два!!! – Телесная оболочка Гвиллиона, серая каменная корка, начинает плавиться от гнева. – Мы не уследили за демоном, исказившим замысел Доброго Бога. Мы отдали его народ на съедение твари, ненавидящей живые души, – и она испохабила все побережье. Она загадила даже море – Иеманжа больше не выходит на берег в лунные ночи. Души людей превращаются в зомби еще в материнских утробах. Город, созданный Добрым Богом, торгует селитрой – а ты знаешь, что такое селитра, глупая ты женщина? Это соль, проступающая на дерьме!!! Демон превращает бесценный дар Бога в болото дерьма, а ты сидишь на куче соли и планируешь отправить выродившееся человеческое племя в преисподнюю, чтобы выслужиться перед древними богинями ада! Стать при них… кем? Хозяйкой опустевшего борделя?

И тут Синьора отводит взгляд. Словно нашкодившая кошка.

- Мне стыдно за нас, Помба Жира, - устало заключает Гвиллион. – Стыдно, что Добрый Бог вынужден был придти сюда и увидеть нас такими, какими мы стали. Стыдно, что демон забрал себе достаточно власти, чтобы изуродовать тело, принадлежащее Доброму Богу. Стыдно, что ты набиваешься в прислужницы пожирательницам дерьма.

- Не оскорбляй моих союзниц! – взвивается Синьора.