Мир без милосердия

«Странно, никогда бы не подумал, что между ними возможно нечто, требующее выяснения отношений».

Перемена выражения лица Роже, видно, не осталась незамеченной. Мадлен натянуто улыбнулась, а Жаки поспешно ретировался со словами:

— Ну, слава богу, Роже, а то твоя жена не дает мне покоя, — уговори, дескать, Роже после канадской гонки поставить крест на велоспорте.

— Вот как? Ты уже настолько вошла в спортивную жизнь, что даешь советы?

Мадлен повисла у него на руке.

— Вовсе нет! Просто не могу отделаться от вчерашнего страха... Ну да ладно! Поговорим о чем-нибудь более веселом. Не правда ли, здесь очень мило?

Вопрос прозвучал настолько фальшиво, что Роже даже вздрогнул.

— Что с тобой творится, Мадлен? — Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. — Что с тобой?

— Ничего, — легким движением она сбросила его руку.

В другой раз Роже не дал бы ей уйти от ответа, но стакан с соком, который он зажал в руке, не позволил удержать Мадлен.

— Ничего. Все как обычно, — с еще более фальшивой бодростью произнесла она. — Может, выпьем что-нибудь покрепче?

— Я не могу. Боюсь за сердце. Оно вчера и так едва усидело внутри!

Роже взял Мадлен под руку и повел к гостям. Она благодарно взглянула на него.

— Истинные знатоки любят многодневку — она позволяет наблюдать личность в борьбе, подобно показанной вчера нашим уважаемым Дюваллоном. — Комиссар Ивс, основательно подвыпивший, собрал вокруг себя дам. И, судя по всему, читал им вводную лекцию по основам профессионального велоспорта. — Но не меньше людей, обожающих, наоборот, живописные «поезда»...

Жаки, Оскар и несколько гонщиков со снисходительными улыбками слушали болтовню старого комиссара.

— Господа, господа! И дамы в первую очередь, естественно, — захлопал в ладони Вашон. — Прежде чем пригласить всех к столу, прошу осмотреть мой небольшой парад старинных велосипедов. Надеюсь, зрелище старых мастодонтов вас повеселит и покажет, как далеко вперед шагнул наш любимый велосипедный спорт.

«Интересно! Кристи ничего не сказала о музее отца! Старый чудак, видно, всерьез помешан на двух вещах — велосипеде и деньгах. Даже трудно сказать, на чем больше».

Все вышли в сад и направились сквозь пышный розарий к длинным, темно-кирпичного цвета строениям, похожим на конюшни. Одно из зданий действительно оказалось большой, хорошо ухоженной конюшней, из которой слышались удары копыт и негромкое ржание лошадей. Двери второго были распахнуты настежь. У входа стоял трехколесный велосипед выпуска 1903 года.

Под ярким светом дневных ламп в живописной композиции расположилось около двухсот самых разных по конструкции старинных велосипедов. Оживившийся Вашон скакал молодым петушком и давал пояснения.

— Нет, вы только взгляните! Это модель 1892 года. Какой красавец! Со своим маленьким ростом я даже не дотянусь до верхней кромки переднего колеса. Сколько надо было мужества, чтобы взгромоздиться на такое страшилище! Нет, наши отцы и деды были поистине мужественными людьми! Месье Дюваллон по достоинству продолжает их славные традиции.

Все захлопали. Роже от неожиданности прямого обращения к нему Вашона и присутствующих начал неловко раскланиваться.

— Здесь двести десять отличнейших экземпляров, большинство из которых на ходу. Есть желающие прокатиться?

После выпитых аперитивов такого желания ни у кого из гостей не оказалось.

— Теперь пройдемся в сад. — Вашон энергично двинулся к дверям.

Толпой побрели за ним. Роже с удивлением заметил, что музей старика Вашона мало на кого произвел впечатление.

Говорили между собой о вещах, не имеющих никакого отношения ни к музею, ни к старику Вашону, ни к велоспорту вообще.

Кристина подошла к отцу.

— Мама просила напомнить о чем-то, чего она не помнит, но о чем должен помнить ты...

Вашон кивнул и тут же забыл.

Показанное Вашоном в саду было действительно потрясающим: на зеленой лужайке рос деревянный велосипед.

— Да, уважаемые дамы и господа, — голосом зазывалы дешевого ночного притона вещал Вашон. — Вы видите перед собой уникальный образец — единственный в мире растущий на корню велосипед. Я растил его десять лет...

Бурные аплодисменты с криками «браво!» отдали дань мастерству Вашона. Роже заметил в стороне от конюшни глубокого старика с большими садовыми ножницами в руках и в белом фартуке. Его седая непокрытая голова качалась, словно под ветром, в такт речи хозяина дома.

«Ты растил! — хмыкнул Роже. — Вот кто наверняка не один день гнул спину, пока не создал чудо! И здесь ты, старый хрен, готов загребать жар чужими руками! Это уже в крови! Только могила исправит тебя!»

Вместе с Мадлен Роже прошелся по старому дому. Дурной вкус хозяина сказывался во всем: современное освещение, модерновая мебель на каждом шагу разрушали уют старого дома. Особняк выглядел увядшей красавицей, к тому же кричаще одетой.

Роскошный стол накрыли в светлом зале со створчатой стеклянной стеной на террасу, раздвинутой по случаю отличной погоды. Казалось, что озеро, оправленное в золото предосеннего камыша, приблизилось к белоствольным колоннам.