Мир без рака. История витамина В17

«Спустя несколько дней после этого меня навестил друг и рассказал мне о витаминной терапии в Мексике под названием „амигдалиновая терапия“. Я так и не послушалась его советов, я была слишком испугана. И кроме того, в то время, я полностью доверяла своим докторам. Первое, что они пытались попробовать на мне, была кобальтовая радиация. Вскоре после того как они начали, мой доктор сказал мне, „Кэрол, конечно Вы знаете, что это лечение сделает Вас бесплодной“. К черту, конечно не знаю. Естественно я сильно расстроилась. Мне было всего 28 лет.»

Другие «побочные эффекты» были таковы: неописуемая боль, потеря аппетита, и временное выпадение волос. Спустя шесть месяцев после лечения, ее легкие и сердечная впадина начали заполняться жидкостью. Они пробовали сушить их подкожной обработкой, но они продолжали заполняться. У нее стали случаться легкие сердечные приступы.

После шести недель и трех приступов, ее врачи все еще обсуждали, стоит ли удалить перикард (мембрана, закрывающая сердечную впадину). В 28 ноябре 1970 г., она была удалена.

К июлю 1971 года к ней возвратились общая усталость, бессонница, и потеря аппетита, и в течение нескольких месяцев все стало становиться хуже, пока не было решено перейти на химиопрепараты.

«После первой инъекции я почувствовала умеренную тошноту. Две недели спустя, я получила еще две инъекции, которые произвели острую тошноту и диарею, сопровождаемую неделей интенсивной боли в моей челюсти. Мне было настолько плохо, я не могла есть. Это сопровождалось головной болью, мигренью, и судорогами живота, сопровождавшимися судорогами ноги. В целом, признаки длились четыре недели. В течение десяти дней после этого, однако, я почувствовала лучше, как давно себя не чувствовала. Этот положительный сдвиг, мне сказали, был признаком, что болезнь все еще активна и что препараты сделали свое дело. Но потом все пошло по наклонной, возвращение боли, бессоница, усталость, и все остальное. Я решила тогда, что чтобы ни случилось, я не буду снова подвергаться этой химиотерапии.»

На этом этапе мисс Венкиус заключила, что поскольку все так или иначе безнадежно, нет никакой причины почему бы не поехать в Мексику и не попробовать амигдалин. Доктор Контрерас сказал ей, что болезнь Hodgkins медленнее реагирует на витаминную терапию, чем другие типы рака, например, рак легкого, поджелудочной железы, печени, или прямой кишки, но, конечно, стоит попытаться. Однако, уже после третьего дня лечения амигдалином, она сообщила, что ее боль прошла полностью и что в течение недели она снова чувствует себя почти нормально. В течение нескольких месяцев она вернула себе здоровье и продолжала поддерживать прием ежедневной дозы витамина B17.

Проблема поддержания доз очень важна. Если человек получил рак и выздоровел, очевидно, что его потребность в витамине B17 значительно больше, чем у тех, кто никогда не имел рака. Большинство врачей, которые использовали амигдалин в раковой терапии, узнали по опыту, что их пациенты, недавно выздоровевшие, могут уменьшить дозу амигдалина, но если они полностью его устраняют из диеты, это — почти стопроцентное приглашение рака. По этой причине, врачи, использующие амигдалин, никогда не говорят, что он вылечивает рак. Они предпочитают более точное слово «контроль над раком», подразумевая вечно живой процесс.

Маргарет Деграйо