Мир без рака. История витамина В17

«Я видел пациентов, у которых был парализован спинной хребет после кобальтовой радиации, и после витаминной терапии они приходили в норму. Мы справились с их раком, но радиогенная манипуляция была такова, что ходить они уже не могли. И это кобальт, а не рак, который убивает.»

Есть старая шутка о докторе, который сказал недавней вдове: «Вы будете счастливы узнать, что мы вылечили болезнь вашего мужа как раз перед самой его смертью». Смерть американского сенатора Пола Тсонгаса в январе 1997 года была доказательством, что это никакая не шутка. В его некрологе так и значилось: госпитализированный 3 января с проблемой печени после лечения от рака, Тсонгас не имел рака в качестве причины смерти.

Если пациент достаточно силен, чтобы пережить радиацию, он опять оказывается перед закрытой дверью. Как только рак дает метастазы ко второму местоположению, нет фактически никакого шанса, что пациент будет жить. В дополнение к своей почти нулевой ценности в качестве средства выживания, радио-терапия имеет свойство распространять рак, с которым она должна сражаться.

Одно из наиболее громких заявлений Американского ракового общества гласит, что ранний диагноз и раннее лечение увеличивают шансы на выживание. Это один из тех лозунгов, который приводит миллионы людей в офисы их докторов для таинственной процедуры под названием ежегодная проверка. «Проверка с чеком» могут быть эффективным стимулом дохода раковой промышленности, но ее медицинская ценность отнюдь не доказана всей шумихой, раздутой вокруг нее.

Доктор Хардин Джонс заявил решительно:

«Рассматривая продолжительность образования злокачественных опухолей, стоит отметить, что никакие исследования не установили чаемого положительного отношения между ранним обнаружением рака и благополучным выживанием после лечения. Серьезные попытки связывать быстрое лечение с шансами на выживание были неудачны. В некоторых типах рака, наоборот, была найдена противоположная картина: рак с короткой продолжительностью признаков имел шанс на „то, чтобы быть вылеченным“. Долгая продолжительность признаков перед лечением в нескольких случаях рака груди и шейки бедра связана с дольшим, чем обычно, выживанием. Ни выбор времени, ни степень лечения злокачественности заметно не поменяли средний уровень болезни. Существует возможность, что лечение даже ухудшает ситуацию.»

Ввиду всего этого, поистине невыносимо наблюдать представителей ортодоксальной медицины, непрерывно предупреждающей публику против использования амигдалина на том основании, что это будет препятствовать больным раком извлекать выгоду из «доказанных» лечений. Заявление доктора Ральфа Вейлерстейна из Калифорнийского отдела здравоохранения, процитированное в начале этой главы, крайне типично. Но доктор Вейлерстейн уязвим в двух пунктах. Во-первых, редко можно найти пациента, который ищет амигдалин прежде, чем он уже подвергся «современным лечебным методам» хирургии и радиации. Фактически, большинство из них было объявлено безнадежным после того, как эти методы терпели неудачу, и только тогда эти люди обращаются к витаминной терапии как к последнему прибежищу. Таким образом, в этом отношении доктор Вейлерстейн просто свалял дурака. Но, что самое важное, так это тот факт, что лечения Вейлерстейна просто не работают.

Сражаясь как одинокий воин внутри вражеской цитадели, доктор Дин Берк из Национального института рака неоднократно об этом говорил. В письме своему боссу, доктору Франку Рошеру, он написал: