Мир без России

Категория национальных интересов может рассматриваться с различных позиций, например философских. Нас же интересует ее внешнеполитический аспект, и в этом качестве эта тема начала обсуждаться с начала XX века. Знаменитый адмирал Мэхэн определял ее по-военному четко. Как известно, он отстаивал идею расширения и усиления превосходящего военного флота не только для защиты территории, но и «защиты наших справедливых национальных интересов, что бы они ни означали и где бы они ни были»²⁰⁶. Среди этих интересов он называл защиту национальной территории, расширение морской торговли, приобретение территориальных владений, которое могло бы способствовать контролю над морями, поддержку доктрины Монро, гегемонию в Карибском бассейне и активное ведение торговли с Китаем.

Это — классический имперский подход «защиты» национальных интересов. В те времена они выражались прямо и откровенно, что соответствовало типу мышления того времени.

«Философию» в понимание данной, категории, судя по всему, начал вводить Ч. Бирд, посвятивший этой теме специальную книгу «Идея национальных интересов», опубликованную в 1934 г. Бирд впервые обратил внимание на эволюцию термина «национальные интересы» (интересы «династий» — интересы «блага государства» (raison d'etat) и вариативность его интерпретаций в зависимости от типа общества.

В конце 30-х годов эта тема была поднята в широко известной книге Кара (E. H. Carr. The Twenty Years Crisis, 1919–1939), которая дала толчок исследованиям таких ученых, как Дж. Кеннан, У. Липпман и Г. Моргентау. После войны вокруг этой категории началась бурная дискуссия, в которой, помимо упомянутых лиц, участвовали такие теоретики, как Р. Нибур, Г. Гуцков, А. Вольфэрс, К. Уолц, К. Дойч, Э. Фурнисс, М. Каплан, Дж. Розенау и др.²⁰⁷.

Различные ученые по-разному выстраивают иерархию интересов. Р. Осгуд на первый план выдвигал «национальное выживание» и «самосохранение» (national survival and self-preservation), которые им определялись в терминах территориальной целостности, политической независимости и поддержки фундаментальных правительственных институтов.

Дж. Чейз формулировал их в такой последовательности: 1) не допускать потенциальных агрессоров к базам, с которых они могли бы совершать атаки против Соединенных Штатов; 2) поддерживать самоуправление и демократию за рубежом; 3) защищать и развивать торговлю; 4) помогать устанавливать благоприятную систему баланса сил в мире²⁰⁸. Как видно, идеологический момент вновь стал актуальным в начальный период холодной войны, причем этот аспект вызвал ожесточенную дискуссию: надо ли включать «ценности» в национальные интересы, а если и надо, то как их определять?

Весьма противоречивую интерпретацию концепции национальных интересов дали А. Джордж и Р. Кеохане, которые сгруппировали «интересы» в три общих блока: физическое выживание — означает выживание людей, но не обязательно сохранение территорий или суверенитета; свобода — способность жителей страны выбирать форму правления и определять свод индивидуальных прав, определяемых законом и защищенных государством; экономическое существование — максимальное увеличение экономического благосостояния. Среди перечисленных интересов вызывает смущение первый блок «интересов»: непонятно, как выживаемость людей может быть осуществлена без территории и без суверенитета. Возможно, авторы имели в виду особую организацию общества, о структуре которого они то ли забыли рассказать, то ли по каким-то другим причинам решили не углубляться.

Что касается Г. Моргентау, то его новаторство заключалось в том, что он национальные интересы подвязал под силу, от которой перешел к более широкой категории «баланс сил».

А теперь перейдем к критике концепции национальных интересов со стороны Фрэда Зондермана, автора статьи, которую я активно эксплуатирую при рассказе на эту тему. Зондерман сгруппировал их в пять блоков. Есть смысл на них остановиться хотя бы в просветительных целях.

1. Наибольшая критика концепции национальных интересов была обрушена на то, что интересы формулируются слишком в общей форме, они размыты и в конечном счете не функциональны, т. е. не операбельны для политиков. С ними невозможно работать. Причем некоторые попытки уточнить термины вели к еще большей путанице и усложненности. Например, как только Моргентау ввел категорию «силы» (power) в контекст национальных интересов, практически все «задымились» от попыток определить, что это такое.