Мир без России

АСЕАН	Ассоциация государств Юго-Восточной Азии
«АТР»	Азиатско-Тихоокеанский регион
АТЭС	Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество
ВА	Восточная Азия
ВОЗ	Всемирная организация здравоохранения
ВВП	валовой внутренний продукт
ВНП	валовой национальный продукт
ВПП	внешнеполитический потенциал
ВТО	Всемирная торговая организация
ГМК	государственно-монополистический капитализм
ЕС	Европейское сообщество
ИРЧП	индекс развития человеческого потенциала
МБ	Мировой банк
МВФ	Международный валютный фонд
МНБ	межнациональные банки
МНК	межнациональные корпорации
МОТ	Международная организация труда
НАФТА	соглашение о свободной торговле в Северной Америке
ОБСЕ	Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе
ОМУ	оружие массового уничтожения
ОПР	официальная помощь в целях развития
ОЭСР	Организация экономического сотрудничества и развития
ППС	паритет покупательной способности
ПРООН	Программа развития Организации Объединенных Наций
РДВ	российский Дальний Восток
СВА	Северо-Восточная Азия
СНВ	стратегическое наступательное вооружение
СНГ	Содружество Независимых Государств
ТНБ	транснациональные банки
ТНК	транснациональные корпорации
ЭИБ	Экспортно-импортный банк

Часть первая США: стратегия в XXI веке — лидерство через гегемонию

ГЛАВА I Понятийный аппарат и исследовательские подходы

Российских ученых, за редким исключением (Э. Поздняков, В. Барановский, Н. Косолапов и некоторые другие), не волнует проблема понятийного аппарата теории международных отношений. Они спокойно могут писать о глобализации или интеграции, хотя на самом деле описывают проблемы интернационализации; говорить о силе государства, хотя описывают мощь государства; формулировать концепции национальной безопасности, фактически же излагают проблемы внутренней политики. Мировые отношения для них идентичны международным отношениям и т. д. Такой подход является отражением специфики российского умостроя, отвергающего рациональность и демонстрирующего иррациональность, с помощью которой, как они сами себя убеждают, они «глубже» схватывают суть явлений. Я, естественно, в соответствующей главе покажу это на примерах, а пока рассмотрим американские варианты исследования проблем.

Большинство американских международников и политологов также не склонны «теоретизировать». Это дает повод авторам монографии «Американская национальная безопасность» констатировать: «Хроническим источником президентских трудностей с конгрессом, а иногда со всей нацией является тенденция использовать концепцию национальной безопасности в сверхшироком смысле, прибегая к ней как к мантии, которая покрывает противоречивые действия»². Все же следует признать, что над понятийным аппаратом американцы размышляют со времен окончания Второй мировой войны и по многим аспектам они добились впечатляющих результатов. Тем не менее эта проблема сохраняется и по сей день. Ее актуальность Кэн Бут демонстрирует следующим образом. Многие, пишет он, употребляют слово «мир» в смысле «отсутствие мировой войны». И это несмотря на то, что после Второй мировой войны было уничтожено 20 млн человек³. Используется термин «Третий мир» как развивающийся мир. В то же время верхние слои этого «мира» по уровню своего благосостояния ничем не отличаются от богатого населения «Первого мира». Употребляется термин «сила» (power) как синоним военной силы, хотя эти понятия не совпадают. Бут делает вывод: «Если эти и другие ключевые слова в науке о международных отношениях не будут как следует называть явления, как же можно их концептуализировать с пользой для будущего?» (p. 336).