Мир без России

М. Титаренко объявляет «новую Евразию» (напоминаю: есть еще «старое» евразийство 20-х годов, есть еще «старее» — второй половины XIX века) «новой парадигмой». Он объявляет: «Евразийство — это предвестник основы будущего нового мирового порядка планетарных межцивилизационных отношений, обеспечивающих экологию культур и цивилизаций, сохранение этнического и цивилизационного многообразия» (с. 24). Далее: «…евразийство может стать не только идеологией российского обновления, новой парадигмой возрождения России, но и дать пример новых идей межцивилизационных отношений в постиндустриальном, информационном обществе. Новое евразийство позволяет не только укрепить внутреннюю идентичность национального самосознания русского народа, но и гарантировать бесконфликтность межцивилизационных отношений сотрудничества между всеми народами и их культурами на просторах России, а также углубление культурного сотрудничества и взаимодействия с проживающими в других странах соотечественниками, обеспечив их цивилизационную идентичность (курсив М. Титаренко)» (с. 26–27).

Честно говоря, подобные пассажи напоминают мне международные разделы очередного отчетного доклада ЦК КПСС, безапелляционно утверждавшие, что советское общество идет в авангарде всего человечества, посему соотношение сил в мире неуклонно меняется в пользу сил социализма, мира и прогресса.

В каких заоблачных высотах надо витать, чтобы не видеть, что нынешняя Россия демонстрирует явления, прямо противоположные тому, что декларирует Титаренко. Как может страна дать пример «новых идей межцивилизационных отношений в постиндустриальном, информационном обществе», если она сама скатилась в доиндустриальную эпоху, Интернетом пользуется горстка людей (относительно всего населения), а большая часть граждан не имеет даже компьютера. О каком углублении культурного сотрудничества с проживающими в других странах соотечественниками можно говорить, когда государство не может профинансировать культуру в собственной стране, не говоря уже о том, что не может договориться с народами, проживающими на территории самой России, например с чеченцами. И т. д., и т. п.

Какой фантазией надо обладать, чтобы написать такое: «Близость и определенное родство российского евразийства с цивилизационными системами ценностей Китая, Японии и Кореи, а также США создают в перспективе широкие благоприятные предпосылки для многостороннего сотрудничества и медиаторской роли России в преодолении политических, экономических и межцивилизационных трений, которые, судя по всему, неизбежно будут нарастать и порой приобретать острый характер в связи с борьбой за гегемонию и лидерство в АТР между США, Японией и Китаем» (с. 75). Кому, спрашивается, нужна эта «медиаторская» (почему, кстати, не написать «посредническая»?) роль России, которая не может справиться со своими экономическими и этническими проблемами, не выполняя таких элементарных функций, как выплата зарплаты своим бюджетникам?

В таком же ключе автор расписывает благости для России от реализации проектов по Тумангану и «Кольцу Японского моря», которые и через 10 лет после их возникновения продолжают находиться в состоянии обсуждения и споров.

М. Титаренко может возразить: да, сейчас все это утопия, но вот если мы примем на вооружение концепцию евразийства, то все это может оказаться реальностью. Сделаем такое допущение. Возникает только один вопрос: а что же такое это евразийство?

Читая рассуждения сторонников Евразии (например, Б. С. Ерасова, Г. А. Югая, А. А. Язьковой и многих других), я так и не понял, что это такое. Может быть, г. Титаренко поможет?

По его мнению, евразийство — это идеология, которая «может объединить под общим знаменем и правых, и левых, и прогрессистов, и консерваторов» (с. 15. Совсем как по Дугину). Далее следует, что она, эта евразийская идеология, может абсолютно все. Такой сверхуниверсальной идеологии мир действительно еще не видел. В чем ее такое всесильное волшебство? Оказывается, в национальном характере русской нации, вбирающей в себя «соборность, доброту, чуткость к горю других, готовность поделиться последним» (с. 19)¹¹⁴. Что ж, в корнях русского народа, не исключено (хотя я сильно сомневаюсь), подобные качества еще сохранились. Но я их что-то не замечал у находящихся у власти политиков, олигархов, госбюрократов, в том числе и у самого автора, названных слов. А посему у меня создается такое ощущение, что вряд ли можно примирить и объединить миллионы людей с ельцинистами-березовцами, голодных шахтеров и учителей с «новыми русскими». Но в любом случае при чем здесь евразийство?