Мир богов. Книга 2 (СИ)

— Нет, нянька! Нам с братом не быть единомышленниками. Судьба распорядилась так, что мы свет и тьма, и значит, вечные соперники, — на его лицо легла тень печали и он тоскливо добавил: — Знаешь, я бы смирился со своим жребием, но как же я ненавижу склад костей, доставшийся мне в наследство! С тех пор, как Шолотль отправил меня в мир мёртвых, я больше не живу, а медленно умираю. Вот только никак не могу умереть. Нянька, ты не представляешь, что значит постоянно находиться во тьме, среди теней былого и запаха тлена. Счастливы смертные! Для них всё рано или поздно кончается, но не для нас, богов.

Кецалькоатль взял трубку у Чантико и выпустил клуб дыма, который превратился в ожесточённо сражающихся воинов, которые не столько старались убить друг друга, сколько захватить в плен, чтобы потом вырезать сердца у пленников и съесть их плоть.

— Скажи, неужели моё предназначение лишь в том, чтобы ублажать кровожадных тварей, которые пролили реки крови своих же сородичей? Почему я должен дарить им рай, который они не заслужили?!

— Такова их вера, — мягко проговорила Чантико. — Не забывай, они были настоящими воинами и храбро сражались; их доблесть и самопожертвование не знали границ, и всё это ради нас, своих богов.

— Ну да, таких же кровожадных чудовищ, как они, — тоскливо проговорил Кецалькоатль. — Невежественные идиоты! Им дали милосердного бога и первое, что они сделали, это устроили братоубийственную резню его именем. Чудовища всегда порождают чудовищ.

Чантико с сочувствием глянула на воспитанника, который, не желая мириться с несправедливостью создавшего их мира, взбунтовался ещё в утробе матери. «Вот только сам он не придумал ничего лучшего, кроме как преумножить эту несправедливость», — подумала она, а вслух сказала:

— Смертные есть смертные, их нужно принимать такими, каковы они есть. Погоди, я сейчас!

Она исчезла, но вскоре вернулась, держа в руках большой поднос, накрытый куском златотканого полотна.

— Вот поешь.

Перед Кецалькоатлем возник низенький деревянный столик, и Чантико поставила на него плоское блюдо с горкой свежевыпеченной тортильи, чашку с горячим шоколадом и множество других плошек с любимыми лакомствами своего питомца. Оглядев стол, она обругала себя за забывчивость и достала из воздуха глубокую чашу, доверху наполненную медовым попкорном.

— Не хочу! Я тебе не ребёнок! — сердито буркнул Кецалькоатль, который заметил её оплошность и обиделся, что она забыла его вкусы.

— Полно тебе! Сласти — самый верный способ избавления от печалей, — сказала Чантико и сняла крышку с чашки. — Ну, даже шоколад не будешь? — осведомилась она.

Кецалькоатль глянул на напиток, который в своё время дорого ему обошёлся и, не удержавшись, потянулся к блюду с тортильей. Свернув горячую лепёшку в трубочку, он обмакнул её в шоколад и, прожевав, восхищённо прищёлкнул языком.

— Нянька, никто не умеет так вкусно готовить, как ты, — сказал он и польщённая богиня улыбнулась.

Когда с шоколадом и тортильей было покончено, Кецалькоатль взял кособокий глиняный кувшинчик и принюхался к его содержимому.

— А это что такое?

— Взбитые сливки с сахаром, полуденной земляникой и ванилью. Попробуй, это очень вкусно. Сирин, когда жила у нас с Лягушонком, всегда просила добавки.

Кецалькоатль сразу же отставил кувшинчик. Напоминание о смертной дочери брата испортило ему настроение.

— Так что привело тебя ко мне?

Чантико взяла в руки чашечку с кофе и подвинула к себе кувшинчик со сливками, которые он отверг.

— Мне показалось, ты сам пригласил меня, — сказала она, после того как слизнула с ложки нежную розовую массу.

— Ты ошиблась. Это был жест уважения к той, что воспитала меня, — солгал Кецалькоатль и Чантико, которая знала его как облупленного, внутренне усмехнулась.

— Тогда скажи, где сейчас Шолотль, и я уйду.

— Мне нечего тебе сказать.

— Ответь, ты причастен к исчезновению брата? — не отступала Чантико, и Кецалькоатль смерил её испытующим взглядом.

— Как ты отнесёшься к тому, если я скажу «да»? — решил он прощупать почву.

— Ты знаешь, вы оба дороги мне. Будет лучше, если так оно и останется, — Чантико поставила чашку на стол и вздохнула. — Пойми меня правильно. Я тебе не враг и никогда им не буду, но ты уже не ребёнок. Если ты снова предал Шолотля, на этот раз я тебя не прощу.

— Что бы ты себе ни думала, я не имею отношения к его исчезновению. Во всяком случае, прямого, — сказал Кецалькоатль, задетый тем, что Чантико готова от него отказаться, и, уловив её недоверие, раздражённо добавил: — Шолотль понимал, что без защиты и такоты ему не выстоять против греческих титанов, к тому же он не доверял Гуань Джуну и хотел подстраховаться на случай поражения.

Кецалькоатль едко усмехнулся.

— Чтобы сохранить свои позиции на Небесах, он обратился ко мне за помощью. Думаю, посчитал, что я не устою, если мне снова выпадет шанс занять его место. Впрочем, так оно и вышло. Как положено матёрому предателю, я не устоял и пошёл ему навстречу.

— Что ты пообещал Зевсу? — спросила Чантико.