Мир будет спасён!

Вот что за мир, что за люди? А это даже не люди, а микросхемы какие-то – да и те туда же, деньги им, всё деньги. Проклятые капиталисты и буржуи не воспитанные. Нет бы, по-человечески, по-братски, помочь человеку добрым советом и приветливым разгово…, постойте-ка. Так он помог тому мерзкому, подлому негодяю с металлической харей, выходит бесплатно, когда мог получить за это хорошую плату? Сердце ёкнуло, в душе случился приступ обманутого в лучших чувствах альтруизма и лишь чудом, Велес сдержался от весёлых молний по всему салону и немножко злых искр в глазах. В этом пристанище негодяев и подлецов, лучше держаться незаметно, а то мало ли что у них тут принято делать с теми, кто на них не похож – увы, человек таков всегда и останется таким. Кто не похож на него, кто молится не так, кто носит не ту одежду, кто уши чешет большим количеством пальцев, чем все, и ноги моет не той маркой мыла, тот всегда ведь будет врагом номер один. Увы, так устроены люди, и время ничего с этим поделать не может…

Но каков наглец! Он ему, получается, помог, а тот подло промолчал, не рассказал, что за такую нелепицу тут принято платить! И машина эта – Велес, прищурившись, глянул на безбожное металлическое чудище, внутри которого летел к ближайшему городу. Из-за этой механической гадости, у него испортилось настроение. А ведь так приятно грела мысль, что он помог человеку, помог безвозмездно, лишь из своего невероятного человеколюбия и бесконечной доброты. Он ведь не знал, что за это можно деньги взять, вполне законным образом. И вот на тебе! Узнал.

Воистину, неведение – есть истинное счастье.

Следующий час прошёл как во сне. Он добрался до города. Огромные, циклопические здания, утопавшие в зелёных насаждениях. Растения буквально везде. Они росли внизу, между зданиями, они же были разделителями на полосах наземного движения, забитых до отказа. Они росли на выступающих балконах и карнизах, мешая воздушному транспорту быстро двигаться – возможно, с этой целью их там и посадили. Всё было в зелени и цветах. Только вот зелень, далеко не всегда была зелёной, а лепестки цветков, в отдельных случаях шириной метра три, как раз наоборот, чаще всего были зелёными. Кое-где, росли громадные деревья, которые сначала он принял за причудливые архитектурные памятники. Но машина замедлилась возле одного из таких и челюсть у него стукнулась о плечо – это были не здания, это были деревья, на ветвях которых, кто-то понастроил зданий и даже целые этажи с бассейнами, комнатами и, вероятно, офисами. Деревья, растущие столь высоко, что ветви их уходили далеко за облака.

И здания, конечно же, здания – без них городов не бывает. Все треугольные, все окна такие же, какая-то сюрреалистичная готика, под сильной дозой кокаина окружает его. И это только если не приглядываться к тем, кто ходит по этажам, мелькает в окнах и за некоторыми прозрачными стенами. Зона с её мутантами и растениями? Даже рядом не валялась. Он всегда полагал, что у Зоны слегка больная фантазия, а порой, настолько слегка, что граничит с абсолютным безумием. Теперь он не был столь резок в своём суждении относительно Зоны. Такого биологического разврата, какой присутствовал здесь в качестве нормальной формы бытия, Зона не смогла бы выдумать, даже если бы захотела. Это было при взгляде со стороны – просто челюсть отвисала. А потом машина приземлилась, на крыше единственного здания, имевшего прямоугольные формы. Он таких зданий больше не увидел здесь, может они и были, но ни по пути сюда, ни на обратном, таких же не встретил. Этот город, в основном, предпочитал свою искажённую и явно извращённую готику.

Приземлилось такси из будущего, и он тут же оказался в самом центре инопланетного разнообразия. И ладно бы он это просто видел – но запахи! Голова закружилась, всё поплыло и дальше, он действовал в полном автопилоте. Всё происходящее слилось в какой-то наркотический приход, из коего он почти ничего не запомнил.

Какая-то девушка поинтересовалась временем, стайка таких же дамочек со смехом строя глазки, попросила его рассказать об обычаях его родного варварского мира – что ему оставалось делать? Разве мог он отказать этим очаровательным леди? Никак не мог! Поэтому, тут же рассказал о славном обычае, именуемом «Крёстный ход», подозревая, что эти девушки, о нём никогда не слышали. И был прав – присматривался к их лицам, всё время пока говорил.

Первая из троицы, ни разу ни выказала скуки, наоборот, широко открывала все три своих глаза и изредка трясла длинными пушистыми ушками, спускавшимися на её третью слева грудь.

Вторая, сверкая металлическим глазом, постоянно ахала и мило улыбалась, изредка нажимая что-то на шелковистой гладкой коже своей левой руки. От каждого нажатия кожа приподнималась, открывалась крышечка, оголяя провода, красноватые сочленения и кусочки чего-то маслянистого. Глядя внутрь себя, невоспитанная девушка эта, двигала пальцами, внимательно очень смотрела на это всё извращение и начисто игнорировала тот явный факт, что его вот-вот стошнит.