Мир-Чаша

Через несколько минут спутники вошли в трактир под названием «Плакучая ива». Бадэр невольно улыбнулся, увидев эту вывеску. Он вспомнил, как жил некоторое время на Земле в Советском Союзе и однажды смотрел кинокомедию «Бриллиантовая рука», в которой фигурировал ресторан «Плакучая ива». Бадэр долго улыбался, удивляясь такому совпадению, но вдруг улыбка сошла с его лица и он, опрометью выбежав из кабака, уставился на вывеску. Он смотрел на нее и не верил своим глазам. На вывеске буквами универсального языка были написаны русские слова! У Бадэра подкосились ноги. Напрашивался лишь один более-менее разумный вывод: владелец трактира если не русский, то, по крайней мере, землянин! Бадэр ощутил резкий приступ ностальгии, к его горлу подкатился жгучий комок. Последних несколько десятков лет он провел на Земле и планета надолго оставила в его душе цепочку воспоминаний.

Бадэр вернулся в кабак и сел за стол. Принцесса смотрела на него круглыми глазами. Она никогда не видела его таким взволнованным. Девушка знала Бадэра как человека, все время сохраняющего на лице выражение полного удовлетворения и каменного спокойствия. Сейчас же его лицо выглядело растерянным.

– Что случилось? – обеспокоено спросила принцесса.

– Весьма странная вещь, – задумчиво ответил Бадэр.

Девушка еще больше удивилась. Что-что, а задумчивость уж совсем не была присуща Бадэру.

Тем временем к столу подошел трактирщик и спросил, что они будут заказывать. Бадэр с интересом посмотрел на него и, улыбнувшись, сказал на русском языке:

– Как насчет тарелки горячих щей и стакана хорошей крепкой водочки?

Хозяин так и застыл с открытым ртом.

– Не может быть! – выдавил он. – Земляк! Братуха!

– Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это русского парня! Как тебя сюда занесло?

– Да я и сам толком не ведаю, – пожал плечами трактирщик. – Я простой русский сибиряк, Вася Крамаров. Жил я некогда в таежной дерёвне, в Шушенском. Жил да бяды не знал. Пошел я как-то в тайгу соболя пострелять. А зима той порой была снежная, лютая. Попал я в пургу дикую да ненастную, потерял тропинку родимую. День ходил я, второй, кали со счета не сбился, а дороги – не видать! Ан на третий день смиловалась пурга-матушка, образумилась. Гляжу – пещера. Глубокая, страшная, на берлогу похожа. Гляжу и думаю: али медведь там притаился, али нечисть какая? Ухватил я свое ружьишко и, храбрости набравшися, полез в энду пещеру. Лезу я, лезу, ан гляжу – свет. Вот и пошел я на сиянье дивное. Подхожу поближе, а то дыра в стене величиной немалая. Вылез я на свет божий, и чудно мне стало, боязно. Над головой светит солнце белое, под ногами шелестят травы зеленыя, а вокруг стоят дерева незнакомыя – и тишина!

Вася и не заметил, как перешел на ритмичный распевный речитатив:

Ой, и страху ж натерпелси я!

Как в штаны не наложил – не ведаю!

Закричал, что не позволю дьяволу

Издеваться над душою христианскою!

Как побег я со всех ног тою пещерою!

Как наткнулси носом я на стену каменну!

Чуть со страху дух с меня не вышибло.

Удивился я поболе прежнего.

Шел туда – никой преграды не было.

Шел назад – стена вдруг появилася!

Что же оставалось мне воистину?

Вышел я с пещеры и поплёнтался.

Долго шел землею незнакомою,

Приключились чудеса со мною дивные.

Был я дедом старым, тощим, немощным,

И учуял я, что силы возвращаются,

Молодею я со страшной силою.

И воздал хвалу я Господу великому!

И пришел я в этот город мраморный,

И открыл харчевню тут пригожую,

И назвал ее «Плакучей ивою».

А случилось это уж давнёхонько,

Дня двадцать восьмого передпразднична,

Месяца холодного декабрьского,

Тысьчу девятьсот шестьдесят пятою

Зимой от рождества Христоваго!

Бадэр со смехом подхватил ритм Васиной былины:

– Ну и ну! Да ты глаголешь притчами!

– Что умею – не отнять, как водится.

– Ты сказал, что жил в селе ты Шушенском.

Может, ты встречал там дядю Ленина?

– Да, знавал такого дядю доброго,

Был тогда я озорным мальчишкою.

Он конфеты мне дарил заморские,

Сидя с Крупской у светильника зеленаго.

– А красива ли была та Крупская?

– Не сказал бы, но была все ж бабою.

Лучше ты поведай о красавице,

Что с тобою рядом приосанилась.

Красотою лепа красна девица!

Али слушает тебя? – уж больно гордая.

– Слушает, куда же она денется?

Разговор веду короткий с ней.

Если надо – преподам урок,

Если надо – задницу отшлепаю.

– О чем вы там болтаете? – отозвалась принцесса. – Разговаривайте на универсальном языке, я ничего не понимаю.

– А ты в любом случае ничего не поймешь, – сказал Бадэр. – Сиди и помалкивай.