Мир Чаши. Дочь алхимика

– Вы должны знать. Сегодня на меня напали в городе среди бела дня люди, охотившиеся за доставшимся мне наследием отца. Белую сожгли, а Жана взяли в заложники, и он погиб от ножа разбойника. – Жозефина подняла бокал с вином, и все домочадцы повторили ее жест; выпили, помолчали, служанки всхлипывали, кто в рукав, кто в соседское плечо, мужчины украдкой смахивали соленую каплю с глаз. И она продолжала: – Я не смогла его защитить… – Здесь девушке пришлось призвать все свое мужество, чтобы дрогнувший голос не начал ломаться и дальше. – Нотариуса, к которому мы сегодня ездили, убили сразу после моего ухода. Рядом со мной попросту опасно. И я пойму, если кто-то из вас пожелает уйти.

Она замолчала; молчали и остальные. Вот теперь в их чувствах появилось осуждение, окрашенное чем-то похожим на обиду. Словами это можно было бы высказать примерно так: «И как она могла такое сказать, мы же никуда, мы здесь до конца…» Вздохнув, Жозефина отпустила слуг, попросив задержаться Агнес, старшую из служанок.

– Агнес… – девушка не могла найти слов, – вы все здесь доверились мне, как доверился и Жан… а я не смогла его защитить. Я не знаю, смогу ли защитить тех, кто остался…

– Жан умер, как и положено слуге, за свою госпожу, – отозвалась кухарка, перебирая руками передник. Ей явно было неловко слушать излияния хозяйки.

– Он ничего не успел сделать, – Жозефина видела смущение Агнес, но не могла не высказать хотя бы части того, что тяготило ее, – ему просто перерезали горло, это было не в бою.

– Это не важно. Он был с вами, был готов защитить вас и погиб, служа вам. Это хорошая смерть, когда умираешь так, как жил.

Девушка вздохнула: с одной стороны, отчаявшись найти понимание, а с другой – обретая в этих словах утешение. Те, кто всю жизнь служил, воспринимали произошедшее совершенно иначе, чем те, кто всегда был свободен.

– Если вы решите уйти – я пойму…

Вот тут маленькая кухарка, сама словно из сдобного теста, посмотрела на хозяйку пусть все так же искоса, но остро и ясно:

– Как мы вас бросим-то? Нехорошо это, ой нехорошо. Ни люди не поймут, ни Боги. Никому не нужен слуга, который бросил хозяина в беде. Тут мы жили, да тут и помрем, грех жаловаться.

Жозефина набрала в грудь воздуха – возразить… но замолчала, ничего не успев сказать.

– Так я пойду, госпожа? – спросила Агнес, глядя в сторону.

– Да, разумеется, – и кухарка с явным облегчением ушла.

Спросив у Мартина еще пару бутылок вина – «и, пожалуйста, получше», – Жозефина ушла на конюшню к Сержу. Выпили за упокой души Жана, и старый конюх чуть не слово в слово повторил то, что уже сказала госпоже Агнес. Разговор ненадолго был прерван Мартином, который со всей вежливостью сообщил госпоже о грядущем приезде стряпчего и получил наказ тревожить ее, только если случится нашествие болотных химер.

Нашествие болотных химер в лице Дональда Барбуса, главы Гильдии наемников, все-таки случилось раньше, чем Жозефина проснулась. Она не торопясь совершила утренний туалет и вышла к посетителю с боевым гарнитуром на поясе.

Барбус, при полном параде – сапоги начищены, перевязь с бляхами, кираса с эмалевым гербом Гильдии на груди, – ждал, не решаясь присесть. Жозефина поприветствовала его почти незаметным кивком, обычно приберегаемым нобле для людей низкого происхождения, но облеченных должностью, которую по какому-то странному стечению обстоятельств совсем не замечать нельзя. Госпожа взирала на него, положив изящные руки на подлокотники кресла, и Барбус внезапно почувствовал себя маленьким, незначительным и крайне виноватым – то есть еще более неуютно, чем ощущал себя до ее появления в зале.

– Доброе утро, госпожа де Крисси, – начал он. – Надеюсь, вы довольны вашим эскортом?

– Да, вполне. – Она изучающе смерила его взглядом, и только он позволил себе облегченный вздох, как она добавила: – Больше, чем вашей внимательностью.

Бедолага вместе со своей кирасой совсем уж сжался и принялся судорожно разыскивать слова вместе с мужеством.

– Что ж, это уже… хорошо. Сегодня я пришел засвидетельствовать свои соболезнования по поводу произошедшего: ужасный, ужасный случай… и, кроме этого, дабы восстановить в ваших глазах доброе имя моей Гильдии, дать вам личный отряд охраны, – тут в его лебезящем тоне появилась некая уверенность, и нобле де Крисси прищурилась, уже зная, что он скажет дальше. – Да, десяток отличных ребят, всего за…

Искра в глазах вспыхнула молнией – холодной и обжигающей – вдоль парных клинков взгляда.

– Полагаю, о деньгах речи не пойдет. Доброе имя дороже любых денег, не так ли? – прожурчал голос хозяйки. Умея ощущать чужие эмоции, она умела и заставить почувствовать свои – с равным успехом обращая их и в ласковое покрывало, и в разящее лезвие.

– О да, конечно… то есть, я имел в виду… о нет, несомненно! – Лицо Барбуса цветом уже смахивало на вареную свеклу, а достаточно чувствительный нос мог обонять запах пота, сочащийся из-под кирасы. – Желаете, чтобы я представил их немедленно?

– Да, разумеется.