Мир Чаши. Дочь алхимика

Наемники двинулись вперед, сверкая отточенной сталью. Северяне мгновенно сомкнули строй, оттеснив госпожу за собственные спины, и сами ощетинились оружием. Противники успели сблизиться едва ли на пару шагов, как припавших на передние лапы, готовых к бою Зверей вдруг разметала по залу волна Силы, посланной Темным, хорошенько приложив их о стены и пол. Полуоглушенные, они силились подобрать под себя лапы и, опершись на крылья, все же встать. Их Всадники скривились от боли, но не дрогнули и лишь молча вскинули щиты, принимая на них опускающиеся клинки наемников. Отражая удары длинных мечей, северяне сомкнулись плотнее, не давая врагу подобраться к своей госпоже.

Увидев, как мучительно пытаются подняться после удара Небесные Звери, Жозефина поняла, что теперь кончилось и время на жизнь: следующий удар будет по ее людям и по ней, и его они вряд ли смогут пережить. Времени на размышления, как и шанса победить тварь в рукопашной схватке, не было тоже — во всяком случае, человеческим оружием.

Черная мизерикордия покинула ножны единым движением — плавным, слитным, стремительным; девушка указала острием прямо в грудь твари:

— Убей его!

И с ее руки сорвалось черное, сверкающее отточенными гранями лезвий копье. Мгновенной темной молнией оно пересекло зал, пробило выставленный Темным Щит и пронзило его грудь, а заодно разорвало ткань бытия.

Сила, способная уничтожить неимоверно мощную тварь Корней, выплеснулась в зал, прежде этого казавшийся просторным. Взбесившийся эфир ударил по хрупким человеческим телам, завертел их, хлестнул, смял, отбросил; со звоном разлетелись стекла, что-то хрустнуло, звякнуло, отлетело, раздались крики боли. Звери, цепляясь когтями за стыки каменных плит пола, шипя и рыча, расправляли крылья, ловя и защищая людей.

Жозефина стояла невредимая в самом сердце учиненного ею хаоса и молилась только о том, чтобы этот поступок не обернулся слишком уж безрассудным. Когда Сила утратила всякое подобие плетения и повисла в зале тяжелым, давящим облаком, она поспешила к своим. Ощущая, что Виктор и остальные Звери в порядке, она сразу занялась людьми.

Всадники пережили произошедшее легче прочих, но досталось всем: у Каталин сочилась из носа кровь, Лас слизывал тягучие алые дорожки с ушей и шеи Уилласа, Брэнд сломал себе левую руку, Фердинанд же отделался парой десятков засевших в коже стеклянных игл. Все без исключения были в ссадинах и ушибах, кто-то все еще лежал, оглушенный ударом. Висящее в зале облако Силы мешало толком разобрать Узоры, и потому Жозефина даже не сразу поняла, что двоим ее людям эта затея стоила жизни.

Брайну перебило шею его же щитом, ударившим под челюсть, а Кайса истек кровью из перерезанной крупным осколком стекла жилы. Обоих мог бы спасти кованый горжет, но северяне обычно их не носили…

Павших бойцов уложили рядом, с оружием в руках. У обоих были спокойные лица: они погибли, стоя рука об руку со своей госпожой, защищая свою землю и ее правду. Сожалеть было не о чем.

По крайней мере, так утешала себя Жозефина, смежив им веки и покрыв тела снятыми со стен знаменами. Обступившие госпожу и своих павших друзей бойцы считали так же. Виктор потянулся к своей Всаднице теплым, ласковым касанием, ощущая ее боль; успокоенные отчасти его мягкой Силой, отчасти — скорбным спокойствием северян, молча поднявших оружие в прощальном салюте, слезы замерли в серых глазах, не испятнав шелка знамен.

Но дело было еще не закончено и следовало его завершить — в том числе в память о Брайне и Кайсе, отдавших за это свои жизни. Стражам лже-Ордиса повезло меньше: в живых остались лишь трое, и, видимо, только оттого, что, в отличие от остальных, лежавших мертвыми на каменном полу, они не были людьми. Когда Жозефина обернулась к ним, стражи подняли руки, даже не попытавшись досягнуть до лежавших на полу копий:

— Сдаемся!

Дочь Серебряного Пика кивнула и произнесла:

— Сейчас вы пойдете и расскажете людям, что такое вы есть и чем был Ордис. Если ответите честно и на все вопросы — сможете уйти.

— Хорошо. — Трое были во всем покорны воле победительницы. Сила ее бойцов и Зверей лишь подтверждала ее собственную.

— Попытаетесь сбежать или причинить вред хоть кому-то — уйдете насовсем, — предупредила Жозефина и вернулась к отряду.

Каталин спросила ее — отчего-то шепотом:

— Что это было, госпожа?..

— Очень сильное заклинание, — вздохнула Жозефина.

— Мы поняли… — отозвалась Каталин.

— Вы действительно хотите знать, что это было?

Говорить, что она вновь призвала оружие, известное как Убийца Богов, в зале, где были живые люди, ей очень не хотелось. Как и вообще делиться страшным знанием о том, что именно она носит при поясе. Этот груз она не имела права переложить на кого-либо еще.

— Нет, пожалуй, — согласилась Каталин, а затем и остальные бойцы. И это было истинной правдой.

Только у Фердинанда горели глаза.

— А мне расскажете? У меня, мм… острая нехватка новых сведений.

— Я попробую. Как только все это закончится.