Мир Чаши. Дочь алхимика

По просьбе госпожи Мартин послал соседских сорванцов. Легконогие мальчишки обернулись быстро, и Мартин передал госпоже небольшую, в локоть высотой, клетку, в которой, трепеща крылышками, висел в воздухе переливающийся золотом чешуи дракончик размером с ладонь. От обычного дракона — о чьем племени повествуют легенды и которое изображают гравюры и рисунки, бережно копируемые одним поколением за другим, — он отличался размерами, но не пропорциями, и большими черными, без зрачков, глазами, на свету переливающимися радугой. На задней лапке поблескивало железное кольцо. Леонард вытряхнул зверушку себе в ладонь и сжал — надежно, но не травмируя.

— Это существо с Ветвей Древа, — проговорил маг, оглядывая не тронутые огнем стены. Он провел пальцем по золотистому гребешку, фэйри выдохнул длинную, трепещущую струю магического пламени, такого же переливчатого, как он сам, — и Леонард, ловко сняв с него кольцо, подбросил вверх почти невесомое тельце. Фэйри торжествующе вякнул, перевернулся в воздухе — и пропал. — Если отпустить его в открытый воздух без кольца, он вернется туда, где увидел свет, если, конечно, у него есть возможность… а возможность есть там, где миры смешиваются. Это не отгадка, просто еще один вопрос, который может помочь разрешить остальные.

Загадка, которая может помочь разрешить другие загадки… Может, и так. Жозефина взглянула на мага:

— Беседа была очень приятной, но мне кажется, что я вас задержала сверх приличия.

— Да, пожалуй, мне надо идти, — как будто с сожалением отозвался Леонард. Обычно его служба явно была куда менее приятной.

— Значит, завтра я жду преподавателя?

— Да, — маг подобрался, — и, если вдруг что-то произойдет, дайте мне знать. И еще. — Он колебался мгновение, но потом продолжил так же твердо. — Можете звать меня Меченый. Это имя для тех, кого я считаю если не другом, то хорошим знакомым.

— Благодарю. — Они поднялись: Меченый — уходить, Жозефина — провожать, и девушка протянула ему руку, которую тот с готовностью пожал; знак взаимного уважения, интереса и свидетельство зарождающейся если не дружбы, то точно хороших теплых отношений.

— Мартин, этот человек, который называет себя Меченым, он же Леонард Геллар, имеет доступ в дом в любое время дня и ночи, здесь я или нет. Если он приедет, известите меня и обойдитесь с ним со всей любезностью и уважением и предоставьте ему то, что он попросит.

— Да, госпожа, — управляющий поклонился.

— И еще: завтра появится учитель магического искусства. Примите его соответственно и немедленно разбудите меня, если я еще не встану.

— Хорошо, госпожа.

Переданный умницей управляющим длинный коричневый конверт содержал в себе письмо с краткими сведениями о столичном доме госпожи Аделины Альдскоу и частоте ее визитов на светские вечера — балы, приемы, турниры и прочая, прочая; также контора сообщала, что означенная госпожа имеет счет в Красном банке. Кроме письма в конверте нашелся и нарисованный грифелем портрет графини. Был Кроненбах жив или нет, но данные обязательства он исполнял неукоснительно.

Учитель магии прибыл наутро. Клацнула замком дверь, и в залу просеменило некое существо в хламиде архимага. Оно было маленьким — ростом едва по плечо и еще более хрупким на вид, чем сама невысокая и изящная Жозефина, — с покрытым морщинами лицом, умными темными глазами и непропорционально большими остроконечными мягкими ушами, поросшими седоватым пухом и направленными не столько назад, сколько в стороны. Существо в целом производило впечатление чего-то маленького, мягкого, очень мирного и удивительно безобидного — что и неудивительно, ибо Первые создавали ушанов в качестве библиотекарей, летописцев и прочих хранителей знания, во всем послушных хозяевам и испытывающих органическое отвращение к смертоубийству.

— Мастер. — Жозефина встала и склонила голову, приветствуя архимага.

— Феликсефонтий. Это вы та юная особа Жозефина де Крисси, о которой говорил наш общий друг Меченый?

Толком понять возраст ушана можно было только по голосу — их лица начинали напоминать сморщенные печеные яблоки уже лет через семьдесят, что для ушана было возрастом возмужания, и для людей они все выглядели старыми. Голос же «старел» только годам к двумстам-тремстам.

— Да, мастер Феликс.

— Феликсефонтий, — строго поправил он. — Зовите своего преподавателя так, как он вам представляется.

— Да, мастер Феликсефонтий. Прошу, присядьте.

Ушан просеменил на указанное место.

— Вам требуется базовое академическое образование, я верно понимаю?

— Не совсем. Я не знаю, сколько времени у меня есть, а потому попрошу вас показать то, что может оказаться полезным в ближайшем будущем.

— Ясно, ясно. В таком случае первый урок будет стоить две серебряных. Я работаю честно и потому предпочитаю получать плату за уже сделанную работу, — эта фраза остановила Жозефину, уже протянувшую ему на ладони монеты, и ей пришлось, смутившись, спрятать их обратно. — Сразу вручу вам мой талисман связи. Если сегодня мы поладим, то можете обращаться в любое время.