Мир человека в слове Древней Руси

Высказано предположение, что именно «враг, тот самый, с кем сражаются, может на время стать другом, phílos, в силу соглашения, заключенного в соответствии с обрядами и с принятием священных обязательств» (Бенвенист, 1974, с. 369). Враг и друг — противоположности отвлеченные, в отношении к отдельному человеку выражение враждебности и дружбы может постоянно меняться. Именно такими и были отношения восточных славян с южными кочевниками — печенегами и половцами, и «Слово о полку Игореве» донесло до нас неоднозначность этих отношений, которые можно объединить формулой «друг — враг» (Робинсон, 1980, с. 233).

В древнерусских текстах друг всегда противопоставлен врагу, неприятелю, супротивнику: «Ты бо не врагы предаеши иноплеменником, но другы» (Пчела, с. 117). Друга упоминают в ряду самых близких для человека людей: «мнозихъ другъ и ближьнихъ» (Устав Студ., с. 342), «множество друговъ и рядникъ» (Жит. Стеф. Перм., с. 97), «състрадальникъ и другъ» (Жит. Феод. Студ., с. 156); выражение «братья мои и други мои» встречается в русских летописях с XIII в. очень часто, а еще раньше — в «Печерском патерике», составленном в самом начале XIII в. Другъ (и друзи) — слово, которое обычно употребляется с притяжательным местоимением: другу — своему, моему, нашему, вашему и т. д., «сътворите собѣ другы» (Патерик, с. 85); таким образом, друг не может быть безличным другом, он крепко связан с определенным лицом, в своих отношениях друзья зависят один от другого. Дружба — это не качество, а отношение. «Дружество» переходит иногда по наследству, так что в княжеских грамотах с XIV в. нередки оговорки типа: «А хто будеть другъ мнѣ и моимъ дѣтемъ, то и тебѣ другъ» (Срезневский, I, стб. 727).

Когда Иларион называет князя Владимира, принявшего крещение, «другомъ правьдѣ», он имеет в виду договор, который тот заключил с этой «правдой», т. е. с христианской верой, и теперь не свободен в своем отношении к другим; он — соратник и спутник такой правды. В русских текстах XI в. другом еще называется поводырь слепца; в ранних переводах с греческого словом други передается не только phílоі "друзья, спутники", но и sýnnomos просто "спутники", в том числе и "спутники жизни (супруги)". То же слово phílos, которое в большинстве славянских (и особенно русских) переводов соответствует слову другъ, в болгарских может передаваться также словом гость (Ягич, 1902, с. 94). Дружбу имеют или принимают, ее хранят, но прежде всего другом следует «наречься», т. е. назваться («и нарекся другъ ему» — Флавий, с. 187). Дать имя друга себе — значит стать этим другом. В русских говорах (особенно в терминологии древнейшего ритуала свадьбы) дружкой называют один из одинаковых (парных) предметов, а также лиц, связанных какими-либо взаимными отношениями, общим, хотя бы и временным, делом. То, что впоследствии стало обозначаться словом пара, когда-то именовали просто другом, т. е. «другим я»; друг всегда понимается в отношении к другому, к равной себе паре: ср. выражения друг друга, друг за другом и т. п., во всяком случае, это отношение равенства и взаимной поддержки. Дружба — не родство и не близость, это общая ответственность; не случайно древнему другъ соответствовало иногда согражданин (Бенвенист, 1969, I, с. 335).

В современном языке друг как обращение к случайному собеседнику— постороннему или незнакомому человеку вместо обычных, почти официальных товарищ, гражданин, как будто показывает, что в некоторых своих значениях это слово перестало выражать древние представления о дружбе как особом родстве по духу и долгу. Пожалуй, впервые у Даниила Заточника, да и то в самых поздних списках его посланий, можно заметить переход значения "друг" к простому "приятель", а «приятель» между прочим, при случае может и предать: «Не ими другу вѣры, не надѣися на брата!» — такова дружба нового, феодального времени, дружба без ритуала посвящения, без определения обязательств друг перед другом. Когда в середине XVI в. в «Домострое» Сильвестр поучает своего сына и говорит о том, как должен вести себя «управитель» («Другу не дружи, недругу не мсти, и волокида бы людемъ ни въ чемъ не была, всякого отдѣлай с любовию без брани» — Домострой, с. 172), он противопоставляет другу уже не врага, а недруга, и это выразительно подчеркивает изменение характера дружественных связей, близких скорее к «приятельству». «Бой красенъ мужествомъ, а приятель дружествомъ» (Симони, с. 83) — говорит пословица XVII в.: дружеское отношение и приемлемо, и приятно, но это, конечно, не дружба-побратимство, не дружба-союз.