Мир чудес

На сцене Фаустина производила фурор, потому что и правда была поразительно красива, и какое-то время для бизнеса вроде было полезно делать вид, что она любовница Магнуса. Только немногие очень проницательные люди знают, что у великих магов в отличие от бездарных фокусников не бывает любовниц. На самом деле Фаустина была моей любовницей, но мы об этом помалкивали, чтобы какой-нибудь крикливый моралист не устроил скандала. В Латинской Америке священники особенно нетерпимы к вещам такого рода. Рамзи, ты должен помнить Фаустину. У тебя ведь тоже были какие-то слабые поползновения на ее счет, а?

– Не надо вредничать, Лизл, – сказал я. – Ты прекрасно знаешь, кто пресек мои поползновения.

– Ну да, я их и пресекла, а попутно неизмеримо обогатила твою жизнь, – сказала Лизл и легонько прикоснулась ко мне одной из своих огромных рук. – Вот как оно было, джентльмены, – продолжила она. – Теперь, я думаю, вы знаете все.

– Не все, – сказал Инджестри. – Имя Магнус Айзенгрим – его кто придумал?

– Я, – сказала Лизл. – Разве я не говорила, что получила степень в Цюрихском университете? Я училась на философском факультете, склоняясь к тому, что называлось филологией, – вполне тевтонская специализация. Поэтому я была знакома с величайшими европейскими легендами. А в «Романе о лисе», как вы знаете, есть такой персонаж – кровожадный волк Айзенгрим[206]; он на всех нагоняет страх, но на самом деле не так уж и плох. Подходящее имя для иллюзиониста, как вы думаете?

– А ваше имя, – спросил Линд. – Лизелотта Вицлипуцли? В программках вы всегда именовались: «Самодержица труппы – Лизелотта Вицлипуцли».

– Ах, да. Ну, в предприятии такого рода непременно должен быть самодержец – это звучит лучше и честнее, чем просто «администратор». К тому же я была больше чем администратором – я была боссом. Ведь все это создавалось на мои деньги. Но я знала свое место. Хоть сто раз администратор, но без Магнуса Айзенгрима я была нуль. Отсюда и имя – Вицлипуцли. Что, еще не понятно?

– Нет, gn"adiges Fr"aulein[207], не понятно, – сказал Линд. – И вы прекрасно знаете, что не понятно. Но зато я начинаю понимать, что вы, когда не в настроении, можете попортить немало крови вашим коллегам Айзенгриму и Рамзи. Итак, еще раз – что же такое Вицлипуцли?

– Господи ты боже мой, до чего же люди невежественны в наш считающийся самым образованным век, – сказала Лизл. – Вы, конечно же, знаете «Фауста». Но я говорю не о Гетевском «Фаусте» – этого каждый тевтонец знает наизусть, обе его части. Я говорю о старинной немецкой пьесе, которую Гете положил в основу своего труда. Посмотрите там список действующих лиц, и вы обнаружите, что самого скромного из духов, посещающих великого мага, зовут Вицлипуцли.[208] Вот почему я и выбрала это имя. Тонкая лесть в адрес Магнуса. Так несколько принижалось словечко «самодержица».

Но сейчас я должна проявить себя как самодержица. Джентльмены, мы долго беседовали, и я надеюсь, вы получили ваш подтекст. Вы увидели, какая пропасть существует между реальной жизнью иллюзиониста, обладающего волшебным мировосприятием, и набором лжи, каковой являют собой льстивые мемуары Робера-Гудена, написанные на потребу буржуазным вкусам. Вы увидели также, какая огромная дистанция существует между набором лжи, искусно состряпанным Рамзи, – жизнью нашего дорогого Айзенгрима, так сказать, в коммерческой упаковке, – и печальной судьбой маленького мальчика из Дептфорда. А теперь – завтра мы отбываем, и я должна отправить двух моих старых джентльменов в постель, иначе они будут неважно себя чувствовать в самолете. Поэтому нам пора прощаться.

От Линда – глубочайшая благодарность за гостеприимство, за рассказ, за удовольствие работать вместе над фильмом «Un Hommage `a Robert-Houdin». Довольно странный обмен любезностями и рукопожатиями между Айзенгримом и Роландом Инджестри. Нелегкая миссия – вывести Кингховна из пьяного ступора, внушить ему, что больше пить нельзя, пока он не доберется до дома. И вот наконец мы остались втроем.

– Странно столько времени подряд отвечать на вопросы, – сказала Лизл.

– Странно и неприятно, – сказал Айзенгрим.

– Странно то, какие вопросы не были заданы и не получили ответа, – сказал я.

– Например? – спросила Лизл.

– Например: «Кто убил Боя Стонтона?» – сказал я.

III. Le Lit de Justice [209]

1

– Ты ведь знаешь – полиция Торонто не удовлетворена тем, что ты им рассказал о смерти Боя Стонтона?

– Я сказал им все, что считал нужным.

– Но ведь это было далеко не все?

– Конечно, не все. Полиция должна основываться на фактах, а не на фантазиях и предположениях. Факты же были просты. Я встретил его впервые в жизни, когда посетил тебя в твоей школе в Торонто вечером третьего ноября шестьдесят восьмого года. Мы прошли в твою комнату, где между нами состоялся разговор, который длился меньше часа. Я принял его предложение отвезти меня назад в мой отель. Мы поболтали еще какое-то время – ведь мы оба родом из Дептфорда. Потом он отъехал от подъезда отеля – и больше я его не видел.