Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2) (СИ)

Про дороги я говорил — римляне, заходя на новые территории, первым делом строили виа. Они строили их для переброски войск, если быть откровенным, но вдруг оказывалось, что по этим дорогам купцам можно очень быстро и дёшево перевезти свой товар подальше от дома, где выгодно продать. А это значит, что на новых территориях начала процветать торговля, люди начинали богатеть, и главное, появлялись связи между регионами, которых ранее не было, и люди постепенно начинали считать себя частью одной огромной мегаорганизации, мегагосударства. Да, именно, Империи. И пофиг, кто там в Риме правит, Сенат, Цезарь или Август.

Про акведуки и канализацию тоже говорил — это ОЧЕНЬ удобно, сеньоры! Если у меня получится, попробую сделать что-то подобное. Но пока, к сожалению, на это нет ресурсов.

Но главное, — выделил я, взмахнув рукой, — это то, что став частью огромной империи, твоё племя и твой город оказались под защитою могущественного хищника, огромной могучей державы! И теперь если на тебя нападёт глупый воинственный сосед — власти из Рима пришлют сюда легионы, которые вдрызг расфигачат этого соседа. И тот, понимая это, сам побоится на тебя нападать.

Тишина. Народ восхищённо молчал. Я принципиально нового ничего такого не говорил, до чего нельзя додуматься своей головой, но никто при этом о таком просто не думал. Да потому, что своей памяти былого нет, а то, что сложилось здесь, только подходило к стадии формирования Империи. Я ж говорю, удачно приземлился, зачётная здесь оказалась Ива.

— А если ты ЗНАЕШЬ, что нападения врага не будет, — продолжил я уже тише и спокойнее, — Что сделаешь? Правильно, вложишь свободные средства в экономику. В развитие. Распашешь новые земли, поставишь новые ремёсла. Почему нет, если их завтра не разорят? А новые земли это — доход. Деньги. Это более высокий уровень жизни всех, от крестьян и ремесленников, до, естественно, аристократии. И галлы видели это, понимали это, уважаемые сеньоры. Они хотели, но просто не могли взять и стать частью Империи — их бы не понял консервативный народ, привыкший жить так, как живёт столетиями.

То есть верхушка племён, аристократия, всё понимала про преимущества, и осознанно «ложилась» под Рим. Как могла — так и ложилась. Если не могли «лечь» открыто — держали нейтралитет, обещая вступить в состав Империи «чуть позже, как в четверг дождик пройдёт, но гадом буду, обязательно!» Это те самые нейтралы, которые через пару поколений, когда настроения в народе поменялись, спокойно и без войн влились в Империю, и этого если честно даже никто не заметил — ибо они и так были к тому моменту встроены в общую экономику.

А ещё, и это важно сеньоры, прошу обратить на это особое внимание. Римляне не ставили на новых территориях свою администрацию. Они захватывали территории и на них опирались на МЕСТНЫХ, местную аристократию. То есть, «ложась» под Рим, ты ничего не теряешь, кроме номинальной независимости. Да, к тебе присылают прокуратора, чтоб следил за сепаратизмом и правильностью учёта налогов в казну, да, ты платишь налоги в Центр, коих до этого не платил, да, обеспечиваешь расквартированные в регионе войска, твоя власть не абсолютна. Но с другой стороны, теперь тебе не надо защищаться от враждебных соседей, есть гарантия, что тебя в непрекрасный миг не разорят, и это в целом выгоднее. Проще платить Цезарю, чем быть независимым, но очень бедным и постоянно обираемым соседями.

Но главное, сеньоры, Цезарю из столицы плевать, как именно ты управляешь местными, если вовремя платишь налоги! — воскликнул я. — Вот совершенно плевать! А значит, по сути ты как был рексом своей территории — так им и остался, лишь признав верховенство чувака с оливковым венком на голове, который сидит где-то далеко, и которого в этой жизни ты скорее всего никогда вживую не увидишь.

Вот так, сеньоры. И именно поэтому Верцингеториг сложил оружие, показав перед этим, что МОЖЕТ пить кровь римской армии. И Цезарь принял капитуляцию на мягких, щадящих условиях, наделив местных же аристократов правами римских граждан — своих на этих землях ставленников. И Галлия несколько веков была одной из самых верных и спокойных имперских провинций, где мало что происходит.

Потому я говорю, сеньоры, побеждать врага нужно отнюдь не только силой, — закончил я речь. — Побеждать его нужно так, чтобы он САМ хотел стать частью тебя, частью твоей империи. Побеждать своей культурой, участием в своих экономических проектах, своей социальной организацией. И, конечно, предлагаемой безопасностью.

— Королевская аристократия не примет твоего тотального освобождения крестьян. — Это снова Астрид. В аудитории, в какую превратилась Большая обеденная, начались перешёптывания, обсуждения, и тут она рубанула с плеча. — Ты — враг для них.

— Зато сами крестьяне будут открывать мне ворота, — парировал я. — И становиться частью Новой Империи «снизу».

Снова перешептывания и гул. Ибо восставшие и держащие оружие крестьяне всеми интуитивно воспринимались врагами, главным бедствием рода человеческого. К сожалению, пока этот тренд не разорвать, нужно время.