Мир до и после дня рождения

Она была страшно измучена. Для живых смерть — это вор. Ирина страдала, у нее было такое чувство, будто неизвестные забрались к ней в дом и украли музыкальный центр. Но случались и передышки. В данный момент она была спокойна и задумчива. В смерти есть нечто странное. Из-за нее жизнь кажется грустной и непонятной. Забавно, как быстро человек забывает о том, что недавно был на похоронах. Последнее время ей приходилось напоминать себе, что все люди смертны. Похороны, кроме всего прочего, стали для нее возможностью посидеть на скамье и послушать музыку. И она была рада видеть Лоренса. Они очень давно не виделись. Отношения между ними стали на удивление ровными, и это успокаивало.

— Рэмси, — заговорил Лоренс, — был хорошим парнем.

— Рэмси, — отозвалась Ирина, — был прекрасным человеком. Очень красивым.

— Ну, я не знаю насчет красоты… — Лоренс отвел взгляд.

— Нет, ты не знаешь. Он был прекрасным человеком.

— А что больше нравится женщинам? Прекрасный мужчина или красивый?

— Все зависит от того, какой из них рядом с ней. Время от времени она будет задумываться, а как было бы с другим.

— Знаешь, я пару раз отзывался о Рэмси не очень хорошо и теперь об этом жалею.

— Не переживай. — Она похлопала его по плечу. — У тебя были на то причины.

Прикосновение к нему, хоть и краткое, не затронуло никаких струн в ее душе, а ведь многие годы у нее были интимные отношения с этим мужчиной. После расставания интимные процессы развиваются в обратном направлении. Она тысячи раз видела, как он писает, но сейчас бы непременно закрыла дверь в туалет.

— Не знаю, признавалась ли я тебе когда-то, — сказала Ирина, — но мне всегда хотелось, чтобы ты считал меня человеком целеустремленным — профессионалом и все такое. И еще я — думаю, это чувство ко мне вернется — всегда делала все с желанием и старалась делать это хорошо. Но на самом деле я всегда мечтала лишь об одном, и вовсе не добиться успеха в профессии. Без этого я смогла бы прожить. Но вот без мужчины — нет. Возможно, это тебя шокирует, но я сейчас говорю откровенно! Я не боюсь показаться глупой и повторю, что всегда мечтала о любви, которая бы длилась всю жизнь. Мне кажется, даже стареть не так страшно, когда рядом с тобой настоящий мужчина. Мне необходимо быть рядом с кем-то, общаться. Может, не до последнего вздоха, ведь кто-то должен уйти первым. Но по крайней мере лет до семидесяти. Мне казалось, это вполне реально, я думала, что раз запросы у меня не столь высоки, то реализовать их будет просто. Но получается, и этого не случится. Не пойми меня превратно, я вполне способна жить одна. Все нормально. Но разве я так о многом просила, Лоренс? Ведь я была готова заключить сделку с судьбой и отдать за это все — деньги, популярность; все ради сохранения жизни и волшебного лекарства против рака. Я чувствую себя обманутой. А я ведь просила лишь о возможности вместе встречать рассвет, держаться за руки, но мне было отказано даже в этом.

Лоренс смотрел на это со своей точки зрения, как на испытание огнем. Его версия обжигала.

— Может, это вовсе не скромная просьба. Может, ты просила подарить тебе луну?

Ирина улыбнулась. Он всегда ей нравился.

— Кроме того, — продолжал Лоренс, — раз отношения не вечны, какой смысл ждать до семидесяти или до того момента, пока ты не испустишь дух. Ничто не вечно и никто. Взять, например, нас. Думаю, нам было хорошо вместе. Мы общались лучше, чем многие.

Ирина отпила лишь глоток вина. Впереди еще весь день, и, если она хочет, чтобы все прошло хорошо, надо держать себя в руках.

— Знаешь, в последние несколько дней меня мучила одна мысль. В среднем женщины живут дольше мужчин на шесть-семь лет, верно? Разумеется, это последнее, о чем мы думаем, когда влюбляемся. Но когда женщины выбирают себе мужа, они прежде всего думают о том, кому они помогут умереть.

— В этом деле помощь не нужна, — усмехнулся Лоренс.

— О, еще как нужна. Надеюсь, ты меня правильно понял.

Она боролась с желанием закурить. Возможно, она с ностальгией вспоминала неодобрительную реакцию Лоренса, но все же сейчас решила не доставать сигарету.

— Я только что тебе сказала. Больше всего в жизни мне нужен мужчина. Считаешь, я веду себя как ребенок?

— Нет, — махнул он рукой. — Но мужчины точно в этом бы не признались.

— Спасибо. Я всегда считала это постыдной слабостью.

— Это хорошая слабость. — Если Лоренс назвал слабость «хорошей», значит, он здорово изменился. — Она твоя лучшая черта.

Откровенно говоря, она сама долгое время считала возвышенные романтические представления глупыми. Много лет она любила и Лоренса Трейнера, и Рэмси Эктона. Привязанность к ним обоим казалась странной. Но была уверена, что в таком случае ее страсть не делится пополам между ними обоими, а благословенно умножается на два, становясь сильнее. Она часто с тоской думала, что, если бы можно было соединить этих людей — дисциплинированность, собранность, интеллект Лоренса и эротизм, непосредственность и страстность Рэмси, — получился бы идеальный мужчина.