Мир духовного опыта

Одинокость религиозного опыта и его автономия не означают абсолютной оторванности или отказа от традиции, предельной замкнутости в мире собственных переживаний. Обе эти аксиомы осуществимы в поле традиции, однако они также обосновывают право на индивидуальный духовный путь и его независимость от фиксированных стандартов организованной религии.

Уникальность мистического опыта каждого из нас не теряется и в универсальном опыте, сплавляющем воедино людей разных эпох и культур. Здесь мы встречаемся с одним из множества парадоксов духовной жизни, которые будут сопровождать нас по всему нашему пути. Универсальность духовного опыта не стирает его исключительность для каждой отдельной души – эти свойства сосуществуют. Несмотря на то, что христианин, суфий, дзэн-буддист и индийский отшельник переживают уникальное чувство близости с Неведомым, их мистический опыт имеет некую единую, насыщающую душу основу. Такова неизбежная радость парадокса – в духовной жизни мы неминуемо одиноки и в то же время едины со всем человечеством в своём сокровенном переживании Божественного бытия.

Сад для таинственного цветка

Теперь пора рассказать о той особой атмосфере, в которой духовный опыт пронзает будничную реальность сознания. К баловню судьбы он приходит без всяких условий, как нежданная благодать, но обычно его посещение прихотливо, чем объясняется существование множества духовных практик, нацеленных на его достижение. Суть их сводится к возделыванию в себе сада для этого таинственного цветка. Обитающий в неведомых краях, манящий, но труднодоступный, он может взрасти лишь на плодородной почве, окружённый великолепием сада, в котором садовником он избран на царство. Каким же должен быть сад, чтобы в нём пророс желанный цветок? В чём секрет проницаемости мистика для духовной реальности?

Было бы опрометчиво создавать единую формулу для взращивания диковинного цветка мистического опыта. И всё же можно найти два условия его прорастания: совершаемое нами усилие, приводящее нас на путь метода, и предопределение свыше, вторгающееся независимо от целей и ожиданий души (а иногда и вопреки им) и выбирающее для неё путь сладостного плена. В конце концов мы увидим, что оба эти условия сводятся к одному, но пойдём по порядку.

Путь метода предполагает целенаправленные усилия со стороны человека, желающего соприкоснуться с Божественным. Вспомним слова Христа: «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его»22. В каждой религиозной традиции издавна существовали духовные практики для обретения связи с Высшим Началом, но, по большому счёту, основой каждой из них является созерцание. Именно эта универсальная способность сознания стоит во главе угла духовного делания каждого паломника в Неведомое, независимо от того, христианин он, буддист или свободолюбивый странник.

Созерцание – это глубокое, самозабвенное вглядывание, рождающееся в предельной тишине ума и исходящее от молчаливого существа внутри нас. Это однонаправленная, непоколебимая обращённость сознания на интересующий его объект. Истинный созерцатель становится неотделимым от созерцания, забывая в нём самого себя. Молитва, перерастающая прошение о личном, и являющая собой соприсутствие Богу или пламенное взывание к этому соприсутствию, становится созерцанием. Медитация – не что иное как созерцание. Молитвенное повторение имени Бога (зикр в исламе, джапа в индуизме или Иисусова молитва в христианстве) также претворяется в созерцание, если сознание всецело проникнуто именем Бога.

Созерцание – это провал в безмыслие, в несуществование эго, трепетное внимание к тому, чем сознание поглощено в данный момент. Созерцание – это сочетание активности и пассивности сознания, захватывающих нас одновременно. Созерцающее сознание становится пассивным в размышлении, анализе и синтезе воспринимаемой информации, но безмерно активным в чуткой полноте принятия созерцаемого объекта, в интенсивной бдительности, в тотальном присутствии, посвящённом созерцаемому. Лишь в активной пассивности созерцание приносит плод. Именно этот навык безраздельной сосредоточенности на желаемом объекте развивался во всех религиозных и мистических традициях, независимо от того, каков был этот желанный объект – Бог, подлинное «я» или некая метафизическая идея. Таким образом, именно созерцание всегда служило универсальным методом пробуждения духовного видения. Каждому искателю оно открывало путь к непосредственному постижению реальности.