Мир дворцам

— Группа крови… У Гали вторая, у меня четвертая, у сына вышла третья… Мой мальчик пропал… — произнес Таипов, сорвал очки, уронил лицо в ладони и зашелся в сухих, страшных рыданиях мужчины, потерявшего в этой жизни последнюю ценность, дарованную ему небом.

***

— Вы понимаете, о чем просит меня ваша контора? — Вполголоса говорила Марина майору Ковалеву. Они сидели в коридоре, на неудобных металлических стульях. Таипов, после ударной дозы «Валоседана», приходил в себя в кабинете. — Я должна все бросить и вернуться туда? To, что кажется крутым и волнующим в двадцать лет, в тридцать «с копейками» представляется иначе! У меня налажена жизнь… Не считая того, что личной нет. У меня дочка. Я не хочу быть убийцей… У меня нет ненависти к своему тезке. И потом, как искать подростка в иной реальности? Как, скажите вы мне?.. Мне жаль Таипова, но, прежде всего меня волнует Даша… Что с ней будет, если я не вернусь?

— А вы подумайте… Разрыв восприятия действительности, который углубляется все больше, нанесет ущерб психике девочки, если уже не нанес. Вам надо закрыть за собой все двери. Это невероятно тяжело для женщины, да что там, для любого, кто никогда не убивал. Ваш двойник- угроза для благополучия…

— А вы подумайте, как тяжело снова пустить в ход оружие для того, кто убивал однажды. Для женщины. Только это будет не горячая схватка, где все решают доли секунды, а продуманное действие. Найти и расправиться, так, что ли?..

Ковалев смотрел на собеседницу долгим немигающим взглядом. Худенькая, белобрысая, не слишком красивая, если не сказать — никакая, легкая с виду, глаза как васильки… Обычная. Каково убивать женщине?.. Не надо убивать, это сугубо мужская привилегия или тяжкая обязанность — как посмотреть. А вот Скворцовой пришлось, и не с безликого расстояния пистолетного выстрела. Глаза в глаза, клинок в горло… У самого Ковалева семьи не было, так — сплошные боевые подруги и случайные связи, и он не хотел бы хоть краешком сознания ощутить то, что сейчас ощущает эта худенькая и легкая. И не дай, Господи, оказаться в шкуре Таипова… не дай никому…

— Можно отказаться, Марина Андреевна. — Мягко сказал майор.

— Отказаться… Теперь, когда вы мне все выложили?.. Вы ведь пришли ко мне, не так ли, открыто пришли. — Голос Марины был полон горечи. — Как будто знали, что не откажусь…

Майор молчал. Что он мог ответить худенькой и легкой? Да, знали. Скорин был невероятно хорош в своем деле. Он заведомо безошибочно определил, что Скворцова не откажется.

Их следующая встреча была назначена на четверг, после окончания рабочего дня, непосредственно в лаборатории, чтобы уточнить все необходимые детали. Договорились сообщить Аресову, что смысл сегодняшней беседы касался финансирования бывшим мужем Марины нескольких частных научных проектов, находящихся в сфере интересов государства. Пришлось еще потратить порядка часа, чтобы сделать аудиозапись фальшивого разговора. Вопросы и возможные ответы Ковалев тут же набросал буквально на коленке. Ответы простые: «не знаю», «не в курсе», «не уверена», «это же бывший муж, что вы?!». Марина сконцентрировалась, как могла, и голос ее звучал убедительно и твердо.

— Это для вашего свекра, а то ведь он из-под земли накопает. — С некоторым восхищением в голосе уточнил Ковалев. — А старую запись не стирайте… Сделаете это, когда сочтете нужным… Частное агентство пусть охраняет, мы добавим свою «наружку». И не забудьте про ресторан, а то хозяин заждался.

На прощание они обменялись рукопожатием. Таипов же только прикоснулся к руке Марины: выглядел он осунувшимся и постаревшим на несколько лет за последнюю пару часов.

Кое-как, закончив работу с бумагами, директор и она же — владелец спортивной школы, покинула рабочее место ровно в пять вечера, чем несказанно удивила охранника на вахте. Такого он не помнил сроду.

***

Итак, служебный вход ресторана «Микс» в центре города. Набран код, дверь открыта… налево по коридору… гостья постучалась и вошла.

Небольшой кабинет был погружен в полумрак с помощью наглухо задернутых темных штор. Единственный источник света, настольная лампа, была расположена так, что было очень сложно рассмотреть мужчину, сидящего за столом. Виден был только силуэт человека, держащего у уха телефонную трубку. Марина хотела выйти и подождать, пока неизвестный закончит разговор, но тут из светового полукруга вынырнула рука и махнула посетительнице в сторону большого кожаного кресла. Скворцова села. Чем скорее состоится очередной разговор этого сумасшедшего дня, тем лучше…

— Рамазан? Здравствуй, дорогой… Да-да, это я, совесть твоя! — Говорил мужчина в кресле каким-то скрипучим, простуженным голосом со сварливыми нотками. — И партия артишоков к тебе взывает, на помойку выброшенных!

На том конце провода бурно возмутились, так что сидящий за столом неизвестный даже слегка отодвинул трубку от уха.