Мир дзэн

Очевидно, нельзя описать это состояние, представляющее собой моментальное и неформальное восприятие той или иной степени бытия, именно из-за неформального характера этого восприятия. Допустим, я спрашиваю: «Как вы себя сейчас чувствуете?» Вы, скорее всего, ответите вопросом на вопрос: «Физически или морально?» Я продолжу: «И физически, и морально». Вы, вероятно, призадумаетесь на пару секунд, а затем скажете: «Неплохо», «Ничего», «Отлично» или что-то другое… Из этих двух секунд молчания последнюю мы не будем брать в расчет, потому что вы использовали ее для словесного выражения своего состояния; вы уже успели ускользнуть от той внутренней сущности, что интересует нас. Именно в первую секунду вы и восприняли то, что действительно важно для вас и в чем вы по привычке не отдаете себе отчета, осознавая только те формы, которые развиваются из этого неосознанного восприятия, или из форм, в связи с которыми существует это неосознанное восприятие. Если кто-нибудь, прочитав мою статью, попробует неформально воспринять то, о чем мы говорим, пусть лучше остережется; существуют тысячи способов поверить в то, что это восприятие есть, хотя на самом деле человек может быть его и лишен; в любом случае ошибка одна и та же — усложнение существующих форм; очень многим не хватает простоты разума. Неформальное и немедленное восприятие существования есть простейший из существующих видов восприятия. Этого состояния можно достичь в суете будней и без всякого ущерба для дел; человеку не нужно отворачиваться от своих забот; вместо этого нужно почувствовать себя существующим в самом центре своих забот и в центре того внимания, которое им уделяется.[16]

Ю. Бенуа

…Пробуждение в дзэн принято называть сатори (самопробуждение), и по сути сатори есть признание реального ноумена личности и присущих ей особенностей, а не обязательно признание реальной сущности различных действий. Сатори различных действий есть просто сатори в какой-то ограниченной области, а не полное и всеобщее сатори самого человека. Сатори различных действий может быть безграничной свободой в связи с этими действиями, но все же не будет свободой для самого человека. Можно обрести свободу в живописи, прикладных искусствах, пении, танцах, стрельбе из лука, но сама по себе эта свобода не будет сатори. Понять сатори значит стать абсолютно свободным, сбросить с себя все цепи, принять себя, отрешиться от всех жестких форм духа и материи, войти в реальный мир существования и несуществования, жизни и смерти, добра и зла, утверждения и отрицания. Сатори в дзэн не есть сатори какого-то отдельного действия человека, но есть сатори личности, независимо от того, кто этот человек. Это не сатори конкретного, видимого явления, но сатори некоего первоначального, не имеющего формы, не несущего в себе никаких различий ноуменального «я».

Если прибегнуть к аналогии, сатори различных действий подобно отдельной волне, которая пробуждает другую волну, и хотя она может быть ее первоисточником, это просто индивидуальное феноменальное происхождение. Этот вид сатори не свободен от феномена волны. Сатори дзэн подобен всем индивидуальным волнам, пробуждающим воду, их ноуменальный источник. Вода есть ноумен всех отдельных волн; вода есть изначальная характеристика волн. Вода поднимает все волны и проходит над всеми волнами, причем делает и то и другое одновременно. Существуют разные виды и формы волн, но вода не имеет ни форм, ни особенностей; вода однородна и бесформенна, все волны — это ее порождение. Но волны рождаются и исчезают, а вода вечна и бесконечна, даже когда она приходит и уходит…

…Мастера самых разных жанров обращались к дзэн в поисках свободы, желая освободиться в этих жанрах, выйти за пределы своих жанров… Когда исполняются разные дела, но при этом они не объединяются в одно целое, то, на взгляд дзэн, в таких делах нет свободы. Свобода в понимании дзэн есть свобода воды образовывать из себя волну, а не свобода каждой волны в отдельности.[17]

С. Хисамацу

…Я пил в одиночестве чай, держа кота на коленях, и слушал специальную «чайную» программу по радио, желая дать отдых уму после целого дня работы над книгой. И вдруг я почувствовал какое-то необычайное блаженство и прилив необыкновенной радости. Неудержимо захотелось петь и танцевать. Тепло, исходившее от этой прихлынувшей волны, было ослепительным, словно от громадного обжигающего пламени. Я осознавал все очень ясно; я мог оценивать свое состояние, размышлял о нем, сопоставлял его с привычным состоянием, удивлялся. Никогда еще разум не работал так четко и не оказывался на такой высоте, с которой любое различие представлялось совершенно абсурдным. Постепенно волна ослабела, но я чувствовал себя воспрянувшим, отдохнувшим, освеженным.