Мир Гаора (СИ)

   Что такое пожар здесь, среди всевозможного пластика и бумажных коробок, Гаор хорошо представлял, поэтому строгости с куревом его не задевали и не обижали. Одно сознание, что вечером перед сном сможет покурить, делало его добрым и снисходительным. После суда всё было у него нормально. Но ведь он уже так думал, что вот наладилось всё, и тут же начиналось. С ним такое и на фронте случалось, и на дембеле. Только успокоишься, забудешь про всё и думаешь, как придёшь домой и завалишься с книжкой или с хорошей девчонкой, так звонок.

   - Явиться в Орртен.

   Значит, всё бросить и бежать сломя голову в родовой замок, к отцу. Пару раз его вообще неизвестно зачем вызвали. Он просидел под дверью отцовского кабинета три периода не меньше, а потом его один раз впустили, и отец, не глядя на него, бросил.

   - Можешь идти.

   А другой раз даже не снизошёл, через адъютанта отпустил. Было уже слишком поздно, и он переночевал в своей бывшей комнате, почему-то её никто не занимал, а ночная повариха накормила его холодной, оставшейся от ужина всякой всячиной. Он ел прямо на кухне, сооружая себе из всяких мясных и рыбных обрезков и уже засохших ломтей хлеба бутерброды, а повариха сидела напротив, смотрела, как он ест, и угощала.

   - Ты ешь, всё равно это уже на выброс списали.

   Он кивал и ел, запивая холодной бурдой, изображавшей кофе. Кофе для слуг. Когда он горячий, с сахаром, его ещё можно пить, а такой...

   Здесь кофе не лучше, но матери стараются, чтобы бы хоть подсластить его, а вечером дают чай, и тоже хоть чуть-чуть, но сладкий. Нет - усмехнулся Гаор, выравнивая штабель, чтобы коробки не перекосились и не давили друг друга - здесь паёк не хуже, не намного хуже. И никто не говорит, что он много ест, и из-за него другим может не хватить, чем его часто попрекали в отцовском доме. Почему в Орртене так плохо кормили? Нет, вроде и порции были не маленькие, в посёлке было голоднее, он помнит, не всю память из него Сержант выбил, но на вкус еда в Орртене была противной.

   Странно, но Гаор всё чаще вспоминал посёлок, в котором жил до появления отца. Вдруг ни с того ни с сего всплывали в памяти то грязно-красный тряпичный мячик, то, как играл с другими мальчишками в войну, то высокий худой и всё время кашляющий мужчина из соседнего дома, он боялся его, но не помнит почему... Вспомнить мать не удавалось, только руки, обрывки фраз и та песня... Но об этом он старался не вспоминать, потому что к горлу сразу подкатывал комок, и хотелось выть, биться об стену и кому-нибудь, все равно кому, врезать так... Но те, кто заслуживал, были далеко и недосягаемы по многим причинам, а отыгрываться на том, кто под рукой или безответен... нет, он до этого никогда не опускался.

   - Рыжий.

   - Мг.

   - У тебя сигарет ещё много осталось?

   Гаор повернул голову. Он лежал на своей койке поверх одеяла, обхватив руками подушку - отдыхал после разминки, довёл-таки отжимания до сотни, но видно перебрал, последний десяток на злости дохрипел, пришлось лечь отдохнуть. У его койки стоял и маялся Махотка.

   - А тебе зачем? - спросил Гаор. - Тебе конфеты нужнее.

   - Курит она, - нехотя признался Махотка. - Дай одну, а? В выдачу две отдам.

   Гаор дотянулся до тумбочки и достал пачку, вытряхнул сигарету.

   - Держи. А сигаретами не считаются.

   Махотка с интересом посмотрел на него.

   - Это как? Говорят, у вас, ну голозадых, заведено так, одну взял, две отдал.

   - Тебе как врезать? - поинтересовался в ответ Гаор. - За всё сразу, или по отдельности?

   - Ты ему раза за глупость дай, - посоветовал с соседней верхней койки Волох, - а то довалялся с девками, что вроде Тукмана стал.

   Махотка покосился на поросшие светлыми волосками руки Волоха и вздохнул.

   - Давай, - и наклонил голову под удар.

   Гаор стукнул его ребром ладони по шее повыше ошейника, и инцидент был исчерпан. Махотка ушёл охмурять очередную девчонку, а Волох уже без всякого подвоха спросил.

   - А что, и вправду там сигаретами не считаются?

   Гаор оценил это "там" вместо "у вас" или ещё как, и ответил вполне доброжелательно.

   - На фронте нет, и... на работе, - вовремя поправился он, - тоже не считались. Деньги - другое дело, но и тут по-разному. Люди-то разные.

   - Это точно, - согласился Волох, - все люди, а каждый наособицу.

   - Все люди, да не все человеки, - подал снизу голос Полоша.

   Гаор даже рассмеялся, так ему понравилась формула. Смеясь, пересчитал оставшиеся сигареты и сунул пачку в тумбочку. Если завтра он выкурит одну сигарету вместо двух, то восполнит потерю и дотянет до следующей выдачи. Фишка тоже лежала пока. Через... два дня, если он не ошибся в расчётах, ещё три, это уже четыре. Одна дополнительная сигарета и... та же карамелька. Но конфеты ему без надобности. С ним охотно заигрывали, но перейти от смешков к делу он медлил. По многим, ему самому до конца не понятным причинам. Словно останавливало что-то. Понимал, что тем самым только разжигает интерес к себе, и ... не мог.