Мир Гаора (СИ)

   - Это как медведя на овсах из засидки сторожить, что ли ча? - после недолгой паузы спросил кто-то.

   - А это что? - ответил вопросом Гаор.

   Ему в несколько голосов охотно объяснили и рассказали.

   - Похоже, - согласился Гаор.

   Сидеть под ветром было холодно и, докурив, быстро вставали и уходили в толпу на игры. Гаор старался курить помедленнее, растягивая удовольствие, и вскоре остался один. Вернее в двух шагах от него сидел Ворон, но отчуждённо не глядя на него. Гаор дотянул последнюю затяжку, потёр обожжённую губу, погасил и растёр окурок, готовясь встать, когда Ворон заговорил. Тихо, глядя перед собой, будто сам с собой, но обращаясь к Гаору.

   - Зачем тебе это? Ты культурный человек, а они дикари, ты не должен опускаться до них.

   Гаор удивлённо посмотрел на него.

   - Ты это мне, Ворон?

   - Да, тебе. Ты давно раб?

   Гаор мысленно прикинул даты и присвистнул.

   - Да с месяц, наверное.

   - И уже стал совсем как они. Зачем тебе... болботанье это? Ты грамотный, я слышал, водишь машину, ты выживешь.

   - А ты сколько рабом? - пользуясь моментом, спросил Гаор.

   - Много. Я устал, пока я держусь, главное, это остаться человеком, а ты...

   - А они не люди? - перебил его Гаор.

   - Они дикари, и дикарями останутся, надо сохранить себя, свою личность.

   - Как это тебя в камере до сих пор не придавили? - задумчиво спросил Гаор.

   - Не знаю, это неважно.

   - За что ты стал рабом?

   - Неважно, я держусь. Я никому не мешаю, и меня не трогают. Они, в сущности, они неплохие, все-таки мы немного цивилизовали их. Но они другие. Мы дуггуры, а они... - Ворон захлебнулся ветром, оборвав фразу.

   - И кто они? - с интересом спросил Гаор.

   - Аборигены, - пожал плечами Ворон. - Они чужие и навсегда останутся такими. Мы разные. Мы и они... - он снова замолчал.

   - Мы и они, - повторил Гаор. - Это ты правильно сказал. Но для меня "мы" здесь.

   - Ты порвал с семьёй, с родом, а теперь хочешь отказаться от своего народа?

   Гаор засмеялся.

   - Ну, положим, порвал не я, а со мной. А народ? Если мы совсем уж такие разные, то чего же бреются все дважды в день, а?

   - Да, конечно, кровь перемешалась, но мы, дуггуры, мы живы, пока сами сохраняем себя. Ты полукровка...

   - А ты нет?

   - Да, и я. Совсем немного, на малую долю, но да. Но я всегда стыдился этого, а ты... и зачем тебе эти рассказы? Воображаешь себя Креймом-Просветителем? А ты помнишь, как он кончил?

   Крейм-Просветитель? Что-то смутное, вроде, говорили в училище, но... нет, это надо отдельно вспоминать.

   - Про Крейма ты мне ещё расскажешь, хорошо? А об остальном... Ты живёшь среди них и презираешь их, за что? Тебе надзиратели ближе, что ли?

   - Отдельный мерзавец ещё не народ, ты же понимаешь это.

   - Да. И никем я себя не воображаю, я просто живу.

   Гаор легко вскочил на ноги, оглядывая гомонящую толпу. Вроде бы там опять эти две девчонки мелькнули. Как их? Дубравка и Киса. Поймать их что ли и... Ворон снизу вверх оглядел его и горько улыбнулся.

   - Ты ничего не понял. Конечно, живи. Это твоё право, но мне горько, что дуггуры потеряли ещё одного, ещё один ушёл назад, в дикость...

   Не дослушав его, Гаор шагнул в толпу. Да, он один из них, и не только из-за цвета волос, но и потому, что сам хочет этого. Кем бы ни был Ворон раньше, на фронте он не был, а то бы знал, что в одиночку не выживешь, что сосед по землянке ближе любого кровного родича, и только та кровь роднит, которую заодно проливаешь. Красиво сказано - мимоходом оценил он - Кервин бы забраковал.

   Кто-то сзади дёрнул его за капюшон, и Гаор, круто развернувшись, попытался поймать обидчицу. Но та с визгом увернулась и исчезла в толпе. И бросаясь за ней в погоню, Гаор успел подумать, что Ворону так недолго и всерьёз спятить. Нашёл где и о чём думать. А опускаться... мелькнула у него тут одна мысль, но это тоже на потом...

   Погоня успехом не увенчалась, да он толком и не разглядел её. А ловить неизвестно кого - никого и не поймаешь.

   Холодало, ветер становился всё резче, пробивая комбезы и тонкие куртки, да и ужин, похоже, скоро, животы уже подводит. И толпа повалила вниз, в тепло спален.

   - Давайте живее, - подгонял их, помахивая дубинкой, охранник у входа, - мёрзни тут из-за вас, волосатиков.

   Но беззлобно, замахивался, а не касался, и некоторые даже желали ему приятного отдыха.

   В выходной вечер запускали без обыска, только уже на нижнем входе пересчитывали, запуская по десяткам, так что на лестнице выстроилась очередь. Гаор оказался в самом конце, ждать долго, но он сразу предусмотрительно сбросил капюшон и снял шапку. Нарываться из-за таких пустяков не хотелось, только-только у него зажило, и синяки уже почти целиком жёлтые, чуть-чуть синевы по центру, и не болят уже. Рядом с Гаором стоял Махотка, а впереди две девчонки, и Махотка потихоньку дёргал их за куртки. Девчонки шёпотом отругивались. Получалось у них хлёстко, и Гаор с удовольствием давился от смеха, опасаясь заржать и привлечь надзирателя.

   Как только зашли в коридор, девчонки дружно набросились на Махотку с кулаками, сбили его с ног и стали дёргать за волосы, щипать и щекотать. Махотка блажил дурным голосом.