Мир Гаора (СИ)

   Рабская казарма спала мёртвым усталым сном. Как догадывался Гаор, весенний праздник без крови и чьей-то смерти не обошёлся. Войдя в свою спальню, Гаор изумлённо остановился, увидев чей-то силуэт на своей кровати. Это ещё что за новости?! Но, подойдя поближе, увидел, что это Снежка. Она сидела с ногами на его кровати и спала, положив голову на спинку, на развешенное там полотенце.

   - Снежка, - Гаор осторожно погладил её по голове.

   - Ой, Рыжий, - заговорила Снежка, не открывая глаз, - ты пришёл, да? Вот, держи.

   Она полезла в карман фартучка и достала какой-то тёмный комок.

   - Это тебе. С праздником.

   Гаор взял комок, оказавшийся маленьким двойным бутербродом: два ломтика тёмного хлеба с прослойкой из масла и сахара.

   - Спасибо, Снежка, а теперь к себе иди.

   Снежка не успела ответить. Потому что Гаора вдруг окликнул Старший по спальне.

   - Рыжий.

   - Да, Старший, - сразу повернулся на голос Гаор.

   - Не гони Снежку, - Старший говорил негромко, но в ночной тишине его было хорошо слышно, - пусть у тебя ночует.

   - Как это? - не понял, не захотел понять Гаор.

   - Тебе её в прислуги дали, ты с ней спать не будешь, её под кого из первой положат. Заломают девчонку.

   Гаор медленно, стараясь не упасть, потому что его вдруг перестали держать ноги, сел на кровать.

   - Рыжий, - шёпотом заговорил Зимняк, - Старший дело говорит. Ты не сделаешь, голозадым отдадут. Пожалей девчонку.

   - Она ж не малолетка даже, малявка, - потрясённо выдохнул Гаор, - не могу я. Я ж не...

   - Под хозяев с семи подкладывают, а ей уж десять скоро. Потому и дали тебе, чтоб поберечь.

   - Не могу, - покачал головой Гаор. - Нет.

   Сосед справа зевнул и пробурчал.

   - Раздень и под одеяло положи, чтоб она утром от тебя голой выскочила. Делов-то... - и захрапел.

   Гаор сидел, стиснув, смяв действительно в комок этот прибережённый для него бутерброд. Он понимал, что раз остальные так говорят, значит, так и надо. Но... но мало этим сволочам, что сами выродки, они и нас такими делают! Но... но деваться ему некуда, как человека просят. Он сунул в рот подарок, встал и начал раздеваться. Куртку, брюки, ботинки в шкаф, достать мыло, мочалку и большое полотенце. На ноги шлёпки.

   - Снежка, - он снова погладил её по голове, - раздевайся и ложись.

   - А ты?

   - Я в душ.

   И ушёл, не дожидаясь её ответа.

   В душе он сбросил бельё и рубашку в ящик для грязного, а носки захватил с собой в кабинку. Вымылся, выстирал носки. Привычные движения немного успокоили его. Нет, конечно, надо так, как сказал тот, справа. Как зовут-то его? Не знает, но вроде он в теплицах работает. Говоря вслух, как и положено по здешнему Уставу, только по-дуггурски, Гаор про себя продолжал употреблять усвоенные за эти годы слова и обороты. Нет, он не даст это отнять у себя. И со Снежкой... это ведь тоже... не просто так, а борьба. Спать не по приказу, а по своему выбору - это он уже усвоил, а оказывается, бывает и такое. Но какие же сволочи! И это не Ардинайлы, не хозяева, тем на такие мелочи, как девчонка-рабыня, плевать трижды и четырежды, это Мажордом и прихвостни, шестёрки его. Ну, сволочи, ну... всякое он видал и слышал, но чтоб такое... Это как мозги надо вывихнуть, в самом деле, психи. Все, до единого.

   Он вернулся в спальню, убрал на место мыло и мочалку, перевесил в шкаф маленькое полотенце и развесил на спинке кровати большое, стараясь не задеть маленькие платье, фартук и маечку. Осторожно лёг. Снежка уже спала, но сразу подвинулась к нему, прижалась и вытянулась рядом, уткнувшись головой ему в подмышку.

   "Матери набольшие, - беззвучно позвал Гаор, - простите меня, знаю я, что не по-людски это, простите, Огонь Справедливый, приму, что дашь мне, но не смог я, к самому краю загнали меня".

   Он думал, что не сможет заснуть, но усталость оказалась сильнее. Да и до подъёма всего периода два осталось, не больше.

   Утром в общей суматохе и суете Снежка, и впрямь как говорили, выскочила голой из-под его одеяла, сгребла в охапку свою одежонку и пулей вылетела из мужской спальни. Гаор с ужасом ждал, что скажут ему остальные, особенно женщины, ведь здоровому мужику с малявкой спать... Но никто ни словом не обмолвился, будто не знают или так и положено.

   А потом так и пошло: две, три ночи он один, вернее, к нему приходят уже вполне взрослые, в соку и силе, а на третью или четвёртую ночь у него остаётся Снежка. Обычно она приносила его выстиранное белье, раскладывала в шкафу, и пока он мылся в душе, сама раздевалась, залезала под одеяло и лежала, накрывшись с головой, будто её и не было. И Гаор, вернувшись из душа, укладывался, никак не выдавая, что в его кровати кто-то есть. И никто никогда ни словом... Хотя нет, была попытка. Он шёл на тренировку, и какой-то лакей, поравнявшись с ним, отпустил шуточку о любителях малолеток. Но, получив мгновенный удар, от которого треснулся о стену, всё понял и заткнулся. Так что и здесь у него обошлось. Пока.