Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

— Ну вот, не совсем ты и тёмный, держи миску.

В торце стола красовалась большая, даже огромная кастрюля, и там другая женщина разливала густой пахучий суп по мискам и передавала их вдоль стола.

Получив наполненную миску, Гаор взял ложку и наклонился, окуная лицо в пар. От пара или ещё от чего на глазах выступили слёзы, и он надеялся, что остальные, занятые едой, не заметят. Он уже понимал, что дал слабину, не ответив парню на оплеуху. Это от начальства надо терпеть, а равному поддаваться нельзя, стопчут.

Дав ему съесть первые ложки, его стали спрашивать уже по-другому.

— Как зовут?

— Рыжий.

— А что? — засмеялся кто-то, — и впрямь, смотри, ребя, аж посветлело!

— А морда чего опухлая?

— Кто бил?

— Гархем, — ответил Гаор.

— Этот любит, — понимающе согласился спросивший.

— А я добавил, — уже весело сказал оказавшийся напротив Гаора тот самый черноглазый, что обещал его урыть за Плешака.

Гаор тяжело поднял на него глаза.

— А ты всегда с ним заодно? Или только сегодня?

Мгновенная тишина, и парень, поняв оскорбление, взревел и кинулся на Гаора, едва не перевернув стол. Но парня тут же схватили за плечи и руки и усадили обратно, а сидевший на другом торце Старший резко бросил.

— Цыц, Булан, сам напросился!

Недовольно ворча, Булан сел на место.

Миска горячего супа и два толстых ломтя хлеба — по камерной привычке Гаор решил, что обед закончился, но женщины сменили кастрюлю и разложили по опустевшим мискам кашу. И ещё по два ломтя хлеба.

Гаор ел, даже не ощущая боли в избитом лице, так наголодался за эти две недели. Ладно, раз так кормят, то пусть бьют. Сидеть тоже было больно, но и эта боль оказалась терпимой.

— Ну, так за что тебя? — спросила Мать, когда за столом уже доедали кашу, тщательно вытирая корками миски.

Гаор ответил со спокойным равнодушием.

— Я бастард. Меня отец продал за долги наследника.

И опять недоумённые переглядывания, пожимания плечами.

— Как это, паря?

— Мы и не слышали про такое.

— Бастард, это чо?

— Сын, что ли?

Гаор стал объяснять, хотя больше всего ему хотелось сейчас лечь, закрыть глаза и хоть что вокруг, а чтоб его не трогали.

— Бастард, это незаконный сын, не от жены, а так, со стороны. А я ещё и полукровка.

— Видим, — кивнул Старший. — Ну, так что?

— Законный сын, наследник рода, в карты играл, проиграл много, вот отец и продал меня. Чтоб моей ценой долг оплатить.

На столе тем временем появилась третья кастрюля, поменьше, и кружки, по которым женщины разливали густую белёсую, но тоже горячую жидкость. И ещё по ломтю хлеба.

— Быват же такое, — вздохнул сидевший рядом с Гаором мужчина со светлыми до белизны, но не седыми волосами. — Ладно, паря, вечером доскажешь.

Старший допил и поставил на стол свою кружку дном вверх. За ним так же сделали остальные, в том числе и Гаор. Старший встал и… поклонился женщинам.

— Спасибо вам, на работу пора.

— На здоровье, — в один голос ответили Мать и вторая женщина.

После еды Гаор словно проснулся, и только сейчас заметил, что за соседним столом были женщины и девушки. Может, он потому и не разглядел их в начале, что одеты все были одинаково. Да, он один в рубашке и штанах.

— Иди за мной, — бросил ему Старший, не дав толком оглядеться.

Вслед за Старшим по тому же коридору они прошли в дальний конец, в комнату, которую Гаор назвал про себя цейхгаузом. Здесь ему дали оранжевый комбинезон, и Старший уже бегом отвёл его обратно в спальню.

— Раздевайся, штаны и рубашку на койке оставь, а на бельё комбез натяни, понял? И быстро давай, строят уже.

Гаор по возможности быстро переоделся, наскоро отрегулировав длину штанин, и выбежал в коридор, где Старший строил всех вдоль стены, а перед суетящимся строем уже прохаживались два надзирателя с дубинками.

— К Плешаку вставай, — сунул его во вторую шеренгу Старший и побежал вдоль строя к надзирателю.

Рапорта Старшего Гаор не слышал. Оказавшись в строю, он привычно встал «смирно» и только тогда покосился на соседа. Плешаком того прозвали точно: среди обильно тронутых сединой волос точно на маковке красовалась ровная, будто очерченная циркулем розовая лысина. Голова Плешака едва возвышалась над плечом Гаора, и лысина была ему отлично видна.

— Это тебя ко мне значитца? — спросил шёпотом Плешак, когда пересчитывавший рабов надзиратель прошёл мимо них.

Гаор молча кивнул.

— И хорошо, — тихо обрадовался Плешак, — а то я замаялся в одиночку дуры эти ворочать.

И Гаор перевёл дыхание. Кажется, хоть здесь у него обойдётся.

— Нале-во! — рявкнул надзиратель, и строй вразнобой, без уставного прищёлка каблуками, но дружно повернул к двери. — Марш.

Нечётко, не в ногу, строй потянулся к выходу. Тамбур, лестница, ещё один тамбур-холл, где его били, Строй как-то незаметно рассыпался на бригады, разбегавшиеся в разных направлениях. Видимо, все сами знали, куда бежать, потому что команд Гаор не слышал, кроме долетевшего издалека крика Старшего.

— Айда по местам, ребя.