Мир Гаора (Сон 1-10) [СИ]

Всё вместе не заняло и трёх мигов. И вот спецовик ушёл по своему маршруту, Гаор повёл брата к кухням, рассказывая по дороге о порядках и вообще, но умолчав на всякий случай о том, что узнал спецовика — надо же, не изгадился новобранец, остался человеком, значит, всё правильно он тогда возле чарусы сделал, и Матери, и Огонь одобрили. Торр убежал продолжать занятие по элементарной строевой с порученной ему группой парней, посыльные заняли свои места у внутренней двери и ворот. Лагерь ещё шумел, обсуждая невиданное и неслыханное событие, но шум уже не превышал обычный уровень.

В домике комендатуры, оба капитана согласно выпили по стаканчику из своих полевых фляжек, провожая к Огню незадачливого лейтенанта, и приступили к оформлению документов и на новоприбывших мобилизованных, и на убывшего — ну, смертью храбрых, конечно, чтобы родне хоть пенсию получить. Да уж, с лохмачами не соскучишься…

…Очередная дюжина мобилизованных стояла у ворот, ожидая, пока доставившие их сержант и двое рядовых в синей форме Ведомства Юстиции оформят все документы. С внутренней стороны уже столпились, разглядывая новоприбывших и оживлённо, но негромко переговариваясь. Форма конвоиров и видимые клейма всё объясняли: уголовники, получившие за все свои дела и делишки клейма и отправленные вместо шахт на войну. Хмуряк — Старший их команды — переглянулся с Гаором, и они кивнули друг другу. Дескать, забирай своих к себе и сам с ними все проблемы решай. Хотя… если как третьего дня… окажется хороший знакомый по прежней жизни «до ошейника», то… ну, там видно будет.

Гаор на миг обернулся и нашёл взглядом своего бывшего подчинённого в Чёрном Ущелье, пришедшего тогда на суд и проводившего его в рабство полным воинским приветствием. Когда-то отличный стрелок, почти снайпер, а теперь неудачливый наёмный убийца — на третьем заказе спалился, вернее, был сдан заказчиком, чтобы не платить оговорённое — уже не Вьюн, а Быстрый, покачал головой, что, дескать, никого не знает. Позавчера он сам окликнул рабского старшину, с трудом, но признав в нём своего бывшего взводного. Слово за слово, вспомнили друг друга, и он сразу согласился перейти под уже знакомую руку, хоть и к лохмачам. Когда ни помирать, всё равно день терять, а, да, теперь прозывается Рыжим, а ведь раньше бы за такую кличку отметелил бы вусмерть, а мы бы помогли, а теперь даже не морщится, когда слышит, да, а тогда заслужил прозвище Бессменный или Бессмертный Сержант, и славу, что своих из любого дерьма вытащит.

Можно было, конечно, и уйти, заняться своими бесконечными обязанностями, оставив Хмуряка разбираться с новичками, но одна из обязанностей дежурного — проследить и так далее. И Гаор остался стоять, равнодушно разглядывая пополнение. Вор, вор, убийца, убийца… ни «аварии с жертвами», ни «долга и растраты». Таких ещё можно к делу приспособить, там всякое может быть, как, скажем, у Ворона. Одного такого, тоже с треугольником, так на кухнях и оставили. Под присмотром, конечно, поговорил с ним на «понял — нет», что подкармливаешь кого хочешь и из чего хочешь, но при малейшей недостаче в общем пайке отвечать будешь не мне, а перед обделёнными. И как они решат, столько того и получишь. Понял, и всё пока в порядке. А… стоп! А это кто? Эту рожу я знаю и помню. Ну… ну, Огонь Великий, верю в Тебя, верю в справедливость Твою! Ну, сволочь, охранюга, зайди, зайди за ворота, переступи черту…

Хмуряк рассматривал новичков с насторожённым вниманием, заранее прикидывая кому и какую осадку давать, а то желающие на его место всегда найдутся. Таких надо сразу давить. В крайнем случае и Рыжий поможет, его слово у лохмачей много значит, а те если всей массой навалятся… Да, вот этого сразу надо, ишь как его остальные опасаются, значит, уже власть над ними забрал и дальше попрёт лобовым…

Ворота, впустив небольшую, плотно сбившуюся компанию, закрылись. Конвоиры уже ушли, но капитаны задержались, разглядывая карточки и списки.

Вошедшие насторожённо озирались, недолгий миг тишины, и громкий злобно-весёлый голос:

— Кого я вижу?! Господин надзиратель! И как вам, ошейник не жмёт?! Лоб не чешется?!

Стоявший в двух шагах Карько́ громко охнул:

— Тот самый и есть! Сволочь!

— Точно, — сразу откликнулся Тарпан. — Помню его.

Толпа загудела, заволновалась нарастающим ропотом. А Гаор продолжал:

— Эй вы, блатные-крутые, круче вас только яйца варёные! Ссучились, падлы, — перешёл он на говор Арботанга, — с охранюгой пайку ломаете.

Хмуряк еле сдержал радостную ухмылку: раз можно убрать конкурента чужими руками, то мешать ни в коем случае нельзя. А что у Рыжего с этим свои счёты, так даже и к лучшему.

Стоявший в центре и чуть впереди остальных рослый мужчина с клеймом «кубиком» презрительно ухмыльнулся и приказал дикарям заткнуться и не сметь пасть разевать, пока он добрый, раз помнят, кто он такой. Стоявшие за его спиной промолчали, но двое угодливо хихикнули. И Хмуряк быстро оглядел их, запоминая. Этих придавить нетрудно, но не откладывая, пока к кому другому не прилепились.