Мир Гаора (сон 1-8)

— Седой, он, как это, инженером был, до всего, и сейчас. А мы бригадой при нём. Кто подсобником, кто… ну он каждому дело находил. Читать выучил, и чертежи мы все знаем, ну, и вместе мы, понимаешь? На умственной работе, хоть и руки прикладываем. И на токарном, и на фрезерном, хоть пайку, хоть сварку, всё можем. Надзиратели до нас в работе и не касались. Задание есть, а уж по местам нас Седой расставляет, и не просто, жми, да точи, а чтоб понимали. Да хозяин задолжал банку, нас и на торги. Мы такие штуки делали… обалдеть. А теперь…

— Кончай скулить, — вмешался подошедший к ним высокий худой мужчина с тёмными почти чёрными волосами, падавшими ему до бровей редкими прядями, и с длинной, но не сливавшейся в бороду щетиной по подбородку и нижней челюсти. — Не бывает торгов после обеда. Они с утра всегда. Отшибло тебе?

— Отзынь, Сизарь, — буркнул Чеграш. — Самому отшибло. Аукцион с утра, а по заявке хоть ночью выдернут.

Сизарь насмешливо оглядел его и неподвижно сидящего Гирю, скользнул неприязненным взглядом по Гаору и отошёл.

— Пошёл он, — пробурчал, не поднимая головы, Гиря, — сам ни с кем не корешится, так и про других…

— Про Седого он не говорил, — возразил Чеграш.

— Попробовал бы. А Зиму чего шестёркой обозвал?

— Так вмазали ж ему, теперь молчит.

— Не вернётся Седой, ты его ещё услышишь.

— Ну, так ещё раз вмажем, — спокойно сказал Гаор.

— Умеешь? — оторвал голову от колен Гиря.

Гаор усмехнулся.

— Приходилось.

— Ты или тебе?

— По всякому.

— И как? — спросил уже веселее Чеграш.

Такой разговор, понятными недомолвками, ему, похоже, нравился.

— Я целый.

— А те?

— Кто убежать успел, тоже.

— Ладно, — кивнул Чеграш. — Трое уже сила.

— А бежать здесь некуда, — уточнил Гиря.

Разговор на этом оборвался, но ждали уже спокойно.

По ощущениям Гаора, прошло периода два, не меньше, когда надзиратель подвел к решётке Седого, Чалого и Зиму.

Чеграш и Гиря вскочили на ноги, но стояли у нар, пока надзиратель отпирал и запирал дверь. Но и когда надзиратель ушёл, Седой не разрешил им подойти, остановив тем же коротким и необидным в своей властности жестом. Все трое отошли от решётки и остановились перед притихшими в ожидании нарами. Седой оглянулся на решётку, и сразу, словно по сигналу, несколько человек забежали им за спину, загородив от случайного глаза.

— Пошёл, — сказал Седой.

— Шуры-муры гоп ля-ля, — Чалый как-то встряхнулся, и из-под его рубашки появилась буханка хлеба.

— Ламца-дрица гоп ца-ца, — подхватил Зима, столь же непонятным образом извлекая короткую палку колбасы.

— И трах-тибидох, — Седой достал плитку шоколада.

— Ух, ты-и-и! — потрясённо выдохнул кто-то.

— Давай, Слон, дели, — распорядился Седой.

В мгновенно наступившей благоговейной тишине Слон непонятно откуда взявшимся обрывком тонкой стальной проволоки безукоризненно точно нарезал хлеб, колбасу и шоколад на двадцать восемь частей. Мальца развернули спиной к нарам, и тот натянул себе на голову рубашку. Началась процедура делёжки.

— Кому? — указывал Слон на кучку из кусочка хлеба, ломтика колбасы и крошки шоколада.

— Бурнашу… Сивому… Зиме… Сизарю… Себе… — отвечал Малец, — Рыжему… Мне… Седому… Чеграшу…

Названный брал указанную кучку, но есть не начинал, ожидая окончания дележа. Наконец, назвав всех, Малец опустил рубашку и, обернувшись, взял свою долю.

Слон убрал проволоку, и все приступили к смакованию. Подражая остальным, и Гаор ел медленно, хотя мизерность порции позволяла расправиться с ней одним глотком. Но это была не еда, а великое таинство приобщения к братству. Именно такими словами, беспощадно бы вычеркнутыми Кервином, он и думал сейчас.

— Ну и чего психовали, дурни? — улыбнулся зарёванному лицу Гири Седой. — Иди, умойся. На работы нас дёрнули, вот и всё.

— И за что ж столько отвалили? — поинтересовался, облизывая испачканные шоколадом пальцы, Сивый.

— Отопление у них барахлило, — ответил Чалый, — ну и наладили им релейку. Ещё прогулку завтра обещали.

— А чего не сегодня?

— Льёт там, надзирателям мокнуть неохота.

Седой улыбнулся Гаору, усаживаясь на свое место.

— Трепанули тебе уже про меня? — и сам ответил. — Вижу, трепанули.

Гаор кивнул.

— Авария на заводе была?

— Угадал.

— Давно?

Седой внимательно смотрел на него.

— Скоро десять лет.

Гаор свёл брови, напряженно считая и вспоминая.

— Я тогда ещё в училище был. Нет, не помню.

— Ты мог вообще не знать.

— Нет, — покачал головой Гаор. — Чтоб за аварию сюда попасть, жертв за сотню надо считать. А тогда и расплатиться нельзя. Нет.

Он говорил как сам с собой, уже не глядя на собеседника. Вокруг обсуждали съеденное, рассуждали, что умственность она себя везде покажет и оправдает, опять играли и трепались, а он тихо и быстро спорил и доказывал.

— Первая нестыковка. О такой аварии слышал бы, не могло это мимо пройти. Это два. Кто погиб, что за них такой приговор? За рабочих столько не давали и не дадут. Это три. Скоро десять… это когда? Рамсел? Там бомбёжка, не подходит…

— Зачем тебе это? — вклинился голос Седого.

Гаор вздрогнул и повернулся к нему. Говорил Седой небрежно, с лёгкой насмешкой, но глаза его были серьёзны.

— Не лезь, Рыжий. И опасно, и незачем.