Мир Гаора (сон 1-8)

— Сгинь! — рявкнул Гаор так, что вздрогнули соседи по спальне, вроде бы занятые своими делами, а Вьюнок вылетел в коридор.

Гаор выругался ему вслед длинным капральским загибом, переобулся и побежал в столовую. Раз Старшая по кухне зовёт, то опаздывать никак нельзя.

Дверь столовой была закрыта, и Гаор аккуратно постучал. Одна из девчонок-подавальщиц приоткрыла дверь и впустила его. Оказалось, надо проверить и наладить большую электропечь. Почему позвали его, а не кого-то из электриков, которых в "Орлином Гнезде" была большая бригада и парни всё толковые и знающие, Гаор понял, только обнаружив рядом с собой тарелку с бутербродами и кружку с горячим сладким чаем, которые ему незаметно подставили под левую руку, чтобы он мог есть и работать одновременно. Поломка была пустяковой. У него даже зашевелилась мысль, что её нарочно сделали, чтобы покормить его в обход и нарушение всех правил. Закончив работу и опустошив тарелку и кружку, Гаор громко сказал, что всё в порядке.

— Иди отдыхай, — кивнула ему Старшая.

Гаор молча поклонился ей и вышел.

Теперь в амбулаторию. Стукнув костяшками пальцев по косяку двери, Гаор вошёл. Первушка в своём неизменном белом подкрахмаленном халате кивнула ему.

— Вернулся, значит. Давай, раздевайся, посмотрю тебя.

— И что думаешь найти? — спросил Гаор, складывая рубашку на табурет.

— Всё снимай. А найти… — она пренебрежительно повела плечом, — ты в аренде был, мог и вшей, и чесотку подцепить. Да мало что. Это у нас за порядком следят, а там-то… мылся часто?

— Каждый вечер, — честно ответил Гаор, твёрдо держась версии, что обе недели провёл в доме Венна.

— Ври больше, — фыркнула Первушка, осматривая и ощупывая его.

— Это ты с чего взяла, что я вру? — спокойно поинтересовался Гаор.

— Тебя током били, и сильно, — так же спокойно ответила Первушка, — вон ожогов сколько. После такого ты с неделю должен был в лёжку валяться, и ни пить, ни мыться тебе не давали. А то бы, — она усмехнулась, — не вернулся.

Такого Гаор не ждал и растерялся. А Первушка, насмешливо улыбаясь, продолжила:

— Ну, Дамхарец, так что с тобой там, в аренде твоей, ещё делали? Или ты не придумал, что врать? Фрегор знает, что ты под током побывал?

Гаор пожал плечами.

— Он меня ни о чём не спрашивал, — осторожно ответил он.

Первушка кивнула.

— Ну ладно, это, может, и сошло. А ещё что было? Остригли тебя чего?

Гаор угрюмо молчал. Первушка понимающе кивнула.

— Руки покажи. С руками у тебя что?

И сама, не дожидаясь его ответа, взяла его за правую руку, осмотрела уже почти нормальную по цвету и размеру кисть, провела пальцем по оставшейся на запястье борозде. Потом так же осмотрела левую.

— Сколько в наручниках был? Неделю? Две? За что?

— Не твоё дело, — разжал Гаор губы.

— Руки спереди или сзади сковали? Ну-ка, давай я плечи тебе посмотрю.

Она сильно, со знанием дела ощупала ему плечи.

— Не выворачивали. Уже хорошо. Ещё где у тебя что лечено да не залечено? Ну же, Дамхарец, чего молчишь?

Гаор вздохнул и твёрдо посмотрел ей в глаза.

— Помнишь, ты сама сказала мне: не лезь, целее будешь. Помнишь? Ну, так я тебе сейчас это же скажу. Не лезь.

Первушка ответила ему таким же твёрдым взглядом.

— По краю ходишь, Дамхарец. Я всякого повидала. Не категорией, жизнью рискуешь. Думаешь, твой тебя защитит? Он сам… похоже, вот-вот…

Она оборвала фразу, но Гаор ни о чём её не спросил. Они постояли, молча глядя друг на друга.

— Ладно, — тряхнула головой Первушка. — Сейчас, смажу тебе. Чтоб заживало быстрее. А Вьюнка ты не гони. Его Сам к тебе приставил. Вместо Снежки твоей.

— Обойдусь без прислуги, — нехотя сказал Гаор.

— Обходись, — кивнула Первушка, смазывая ему ожоги на груди и животе серой мгновенно впитывавшейся мазью. — Только сначала подумай, стоит ли из-за Вьюнка тебе с Самим сцепляться.

Гаор понимал, что она права, но упрямо повторил.

— Обойдусь.

Первушка убрала тюбик в шкафчик с лекарствами и достала склянку с уже знакомой ему микстурой.

— Вот, выпей, чтоб спал и других криком не будил.

— А что? — Гаор взял у неё мензурку. — Кричал я?

— А было из-за чего? — ответила ему ехидным вопросом Первушка. — Пей давай.

Он послушно выпил горькую, но странно-приятную жидкость и стал одеваться.

— Ну, так где у тебя ещё что? — спросила Первушка, когда он уже застёгивал рубашку.

— Нигде, — буркнул Гаор. — Всё, спасибо, я пошёл. Мне ещё форму гладить.

— Чего-то ты прячешь, — задумчиво сказала Первушка, — что-то у тебя там ещё было. Ладно, не хочешь говорить не надо. Я всё равно найду.

— Где? — не выдержал Гаор. — В задницу ко мне залезешь, что ли?!

— Ах, вот оно что! — даже ахнула Первушка. — Так тебя оприходовать хотели, а ты не дался, дурак лохматый. За это и в наручники, и под ток угодил. Ну, дурак, ну, дикарь, чего вы все так боитесь этого, обычное же дело.

— Заткнись! — крикнул шёпотом Гаор, чувствуя, что теряет самообладание.

Она усмехнулась и повторила уже другим, по-настоящему участливым тоном.

— Ну, дурак, ну, дикарь. Ладно, иди. Всё понятно с тобой.

Гаор вышел, из последних сил удержавшись от хлопка дверью. Вот сволочь-баба, ведь размотала его. Теперь пойдёт звон. И что тогда?