Мир Гаора (сон 1-8)

В самом деле, мог подставить. Складской надзиратель не придирался по пустякам, не бил при обыске, что Гаор уже научился ценить, не лез к ним на склад без особой необходимости и никогда не мешал Плешаку трепаться с грузчиками.

Гонка кончилась внезапно. Вдруг как отрубило шум в коридоре, щёлкнула система оповещения, и Плешак, не дожидаясь звонка, рванул к выходу так, что Гаор еле догнал его.

Надзиратель открыл им дверь, когда звонок ещё звенел.

— Ага, тут вы сразу. На обыск. Давай, Плешак, лысину подставляй, может, ты утюг туда запрятал.

Надзиратель посмеялся над собственным остроумием, шлёпнул напоследок Плешака по макушке, а Гаора дубинкой пониже спины, но слегка.

— Валите оба!

— Доброго вам отдыха, господин надзиратель, — выкрикнул Плешак, резво улепётывая к выходу.

Он даже ухитрился обогнать Мастака, работавшего на первом складе. Гаор бежал следом, не замечая боли, как не бегал даже на училищных кроссах, где за просрочку времени можно было оказаться в карцере. Сзади дружно топотали работавшие на дальних складах.

Гаор впервые за эти дни оказался на дворе днём, на свету и невольно остановился, ошеломлённый светом.

— Рыжий! — взвизгнул впереди Плешак.

— Давай, паря, — легонько пнули его в спину, — успеешь насмотреться!

И Гаор, сообразив, что пока все не соберутся, построение не начнётся, и значит, он задерживает всех, побежал уже всерьёз. Догнав Плешака, подстроился к нему, и они влетели в строй вовремя.

Командовал построением, как всегда, Гархем. Пересчёт, обыск, и вот, наконец, Гаор бежит вниз по гулкой лестнице.

В спальне толкотня, озабоченная, но не злая ругань.

— …быстрее…

— …не тяни…

— … куд-ды лезешь…

— … да не копайтесь, чтоб вас…

Срываются, и не вешаются, а кидаются на крючки комбинезоны, летят ботинки, торопливо, на бегу натягиваются штаны и рубашки,

— В белье матери в столовую не разрешают заходить, — на ходу объяснял Гаору Полоша, застёгивая рубашку, — в спальне как хошь ходи, хоть кожу сымай, а в колидор и в столовку оденься, хоть на голое, а чтоб штаны и рубаха были.

Гаор кивнул, натягивая чуньки. Пока Полоша всё это ему рассказывал, он успел переодеться.

И в столовой весёлый нетерпеливый шум. Матери быстро разливали суп и раздавали миски. Обычно в обед начинали есть сразу, как свою миску получил, а ждали всех в ужин, но сегодня обед "шабашный", после него отдых, и потому ждали, чтобы начать всем сразу. И хотя выдача ещё только будет, уже сейчас сговаривались, кто кому сколько и за что отдаст.

— Рыжий, — спросил Зайча, когда уже начали хлебать суп, — ты должен кому?

— Должен, — кивнул Гаор. — Мастаку за гребень.

— Не подождёт он с тебя?

— А что? — ответил вопросом Гаор, с интересом ожидая продолжения.

— Да перехватить я хотел у тебя, — признался Зайча, — я тут сговорился с одной, конфет обещал, а получается, что не хватат.

Гаор усмехнулся. Знакомая история: в училище случалось, они вовсе вскладчину уговаривались. Были знакомые проститутки, что делали курсантам с солдатского отделения скидку, даже они знали, что в общевойсковом да ещё на солдатском курсант самый голодный и бедный.

— Нет, — ответил Гаор, — я ещё и не знаю, сколько получу. Может всё отдать придётся.

— Сигаретами добавишь, — не отступил Зайча. — Мастак в пересчёт возьмет.

— А сам что курить буду? — сразу ответил Гаор.

От одной мысли о сигаретах голова кругом пошла, ведь он… две недели на обработке и в отстойнике, да здесь не меньше недели, три недели не курил, да он на фронте столько без сигарет не сидел. А пачка на две недели… двадцать штук на четырнадцать дней, это… шесть дней по две сигареты, и восемь по одной. Если через день, то он к следующей выдаче без особого напряга уложится. Каждый день курить будет!

— А ты куришь? — удивился Зайча.

— Я что, не живой? — даже обиделся Гаор, жуя кашу.

— А чего ж не занял ни у кого?

— А отдавать чем? Перетерпел, — буркнул, принимаясь за кисель, Гаор.

Зайча с уважением посмотрел на него.

— Это ты так могёшь? Ну, даёшь, паря. Где так выучился?

— На фронте, — ответил Гаор, сыто отдуваясь и переворачивая кружку, как положено, дном кверху.

Все встали, поблагодарили Мать и вышли в коридор. По спальням, как обычно, расходиться не стали, толкались тут же. Гаору сразу в несколько голосов объясняли, что выдача в надзирательской. Гархем говорит, кому сколько, а надзиратель выдаёт.

— Тут тебе сразу полный расчёт, паря.

— Ага, и выдача и вычеты…

— И "по мягкому" если, то тут же…

— И "горячих" тоже сразу выдадут.

— Это как? — настороженно спросил Гаор.

— Ну, надзиратель сам бить не стал, своему старшему или сразу Гархему доложил, а тот уж решает, чего тебе и сколько за нарушение.

— "По мягкому", это ложись без штанов, и по заднице тебе дубинкой.

— Это ещё ничего.

— А "горячие", это рубашку задираешь, штаны тоже книзу и становись.

— Тебя так тот ставил.

— А бьют и по спине, и по заднице.

— Это уж как им захочется.

— Или как Гархем скажет.

— Сам он только по морде тебе смажет если что.

— Смажет, сказанул тоже! Раз даст, вся морда опухлая.

— А смотри, ладонь-то у него мягкая…

— Потому и зубы у тебя на месте. А вот зальный наш бьёт, кровью потом плюёшься.