Мир, где мне будут рады

Но делаешь это без должного уважения…

— …и я готова любую помощь предоставить вам, но согласишься ли ты на сделку, что была озвучена мною ранее?

Бля, ну это наглость. Я тебя мог бы убить или запытать, но великодушно не стал трогать. Я даже подумывал тебя опустить под печатью… то есть отпустить под печатью или клятвой. А ты вот так в лоб мне говоришь без лишней скромности подобное. Ну ладно, признаю, что тебе наглости не занимать.

— Я не убью твою дурную сестру, как тебе такая услуга? — тут же сказал я.

— Прошу я лишь о мелочи, готовая помочь. Неужто выгоды ты тоже не понесёшь с всего? — спросила она.

— Слушай, твоё заманчивое предложение в обработке, так что делай что просят и повысь свои шансы на положительный ответ. Если, как ты говоришь, готова сотрудничать, начни прямо сейчас.

Юми внимательно посмотрела на меня, потом с опаской посмотрела на Элизи, с ещё большей опаской лишь скользнула взглядом по Клирии… чо тебе Клирия-тян не нравится, кавайная же девушка!

Короче, прошлась по всем взглядом и вздохнула.

— Как я понимаю вас, нету выхода другого?

— Выход есть, и он…

— Только посмертный, — кивнула Юми.

— Верно мыслишь, ну так что, приступаешь?

Она аккуратным шагом подошла к женщине, свисавшей на цепях, приподняла её повисшую голову, словно что-то прикидывая.

— Если на ней магия клятвы, то бессильно здесь подчинение моё, ибо действует она иначе и по системе той же.

— Предположу, что раз ты так это говоришь, то есть и другой способ, верно? — спросил я.

Если есть другой способ, то хорошо. Если нет, то нет; мочить не буду — поводок и в универ её. Иначе пропажа Юми вызовет больше вопросов, и по мою голову сможет явиться Юи. Я-то её уделаю в твари пустоты, но потом уже меня могут уделать за такое. И не ровен час, как многие заинтересуются мной.

А поводок удержит от чесания языком. Что касается её помощи и империи…

Нет, тема классная и очень интересная. Помощь целой страны никогда лишней не будет. Но… (а всегда есть сраное «но») ради этого придётся влезть в игры совершенно чужой страны. Это не борьба с графством на своём поле, это борьба против другой страны на её территории и по её правилам, где ошибка выйдет таким боком, что ты охуеешь.

Поэтому… я не уверен, что риск оправдывает средства.

— Да, проходит он иначе, духов я вызову и…

— Боже, — выдохнул я устало, — да всем насрать, делай уже, харе разглагольствований.

— Хорошо, но предупредить я вынуждена, что может подобное сказаться на всех.

Оке-е-ей… Если это поможет выудить из неё что-нибудь, то пусть. От остального меня должна защитить способка.

Мы отошли подальше, давая Юми место для манёвра, хотя по большей части она просто стояла около висящей женщины и что-то бормотала. Бормотала, бормотала, в то время как всю комнату заполнил гул. Громкий гул, словно здесь заработали огромные движки и оглушили на мгновение всех. Кажется, не только я это почувствовал.

Как и то, что в глазах как-то всё неприятно поплыло.

Юми не в первый раз взывала к духам с такой просьбой, как и не в первый раз пыталась пробиться кому-нибудь в голову. Единственное, что она плохо контролировала — область применения. Она могла пролезть в голову как одному человеку, так и сразу всем в комнате, тут как повезёт.

Сейчас же она пыталась сконцентрировать всё на женщине, чтоб силой не приложило других. В тот момент, когда от этих людей зависит её жизнь, наделать ошибок было бы хуже всего.

Она напряглась, взывая к духам, что хранили её род и помогали нуждающимся. Даже когда семья переживала не лучшие времена, и брат брата становился врагом, духи в равной степени помогали её роду, если их деяния не были направлены на собственных людей. И даже сейчас, когда она была далеко от дома, пусть связь с духами рода была слаба, она всё же могла воспользоваться их силой.

Наверное.

Юми коснулась головы женщины, что повисла на цепях и одним духам известно, что пережила здесь, мысленно обратилась к духам, взывая к их милосердию и помощи крови своей, что нуждается в их помощи.

Закрыла глаза.

Попыталась нырнуть в тот омут, что медленно открывался у неё в сознании. Всего-то надо найти нужное воспоминание женщины.

Однако сделать такое оказалось куда сложнее, чем сказать. Множество отрывков воспоминаний хлынуло в её сознание. Они закрутились в её голову словно фотографии, подхваченные ветром, которые пролетали прямо у неё перед носом.

Одна картинка за другой, словно их специально сменяли так быстро, чтоб она просто могла уловить саму суть и ничего более.

Вот на одной из картинок она видит человека, который, сидя в грязной захламлённой комнате, плачет. Повсюду бутылки и какие-то плоские коробки, грязь, паутина в углах, пыль наполняет воздух, кружась в лучах света, пробивающихся через щель в плотных шторах; человек сидит в середине этой комнаты на коленях, на островке чистоты, безудержно рыдая в ладони.

Другая картина — другой человек стоит один, в редком лесу среди могил, о которых говорят надгробия из камня или досок. Он стоит над единственной, совсем ещё свежей и маленькой могилой, один, словно забытый всем миром…