Мир, где нас не ждали 2.0

— Вот именно, — поднажал Аркадий Борисович, — мы все давали клятву Гиппократа и получили ответственность перед людьми на всю жизнь. Раз уж перенос действительно произошёл, кто-то должен помочь людям здесь. Да и байкер пока без сознания.

Последний довод смутил Алекса и он сдался, убедив себя, что "это в последний раз". Самое трудное в нашей жизни — уметь отказать другим и настоять на своём.

Сам Аркадий Борисович ни за что не признался бы, даже себе, что жена давно уже надоела, став холодной пожилой матроной. Дети не только выросли, но и своими детьми обзавелись, а теперь жили отдельной жизнью. Единственное, что грело душу, так это ласковая и добрая Наташа. Деликатная медсестра всё понимала и, время от времени шла навстречу его редким, в силу возраста, прихотям. Поэтому и старался степенный врач отодвинуть подальше более молодого самца, к которому, в сложившихся условиях, могла упорхнуть его голубка. Было ещё одно желание, понятное, но тщательно скрываемое — встретиться с архимагом Стефаном и предложить ему свои знания и услуги. Ничего не будет удивительного, если архимаг отблагодарит достаточно простыми при его уровне могущества, вещами: омоложением и долголетием.

Катаклизм, загнав людей в новые условия, сразу выявил гниль так называемого "общественного мнения", когда думают одно, говорят другое, а делают третье. Слетает вся шелуха, выдаваемая за реалии бытия, остаётся лишь натурпродукт в чистом виде. Попытки толерантности и либерализма приводят не просто к некоторым моральным сложностям, а к риску погибнуть по-настоящему. Высокопарное пустословие и пустомнение теряют свою убедительность, но часто это происходит слишком поздно.

С другой стороны, а зачем нужно быть покорным и послушным? Чтобы некие люди не осудили и не охаяли? Да пошли они нафиг со своим мнением. Жаль, что трезвомыслие приходит слишком опосля, когда даже боржоми уже не поможет. И спросить не с кого, когда понимаешь, что в первую главу, сам виноват.

Переселенцы-гужевики, углядев уползающий на север хвост мини-колонны Старка, быстро-быстро погнали вслед. Всем ясно, что если кто-то куда-то уверенно двигается, значит знает верное направление. Сам Старк, передоверив Леру гужевое руководство, прибавил шаг, чтобы определиться с проходом через лес. Взяв с собой топор, он достаточно быстро добрался до Дороги Древних. Прикинув путь, по которому могут пройти повозки и телеги, в нескольких местах вырубил мешающие кустарники и вернулся назад. Как раз, чтобы разглядеть упавших на хвост колонистов. Деться от них было некуда и положив топор обратно в повозку, взял свой посох, изображая из себя эдакого Сусанина, шагающего впереди.

При пересечении одной из полян группа Захарова, бросившая свой транспорт на опушке, догнала беженцев. Двое бодигардов преградили путь Старку, а ещё двое, вместе с Захаровым, подошли к Фединой повозке.

— Разворачивай оглобли, — строго сказал олигарх, — тебе же сказали, чтобы ждал меня.

Пока он говорил, подошёл Леру и, не говоря ни слова, двумя безжалостными ударами отправил в нокаут обоих "телков". Полюбовавшись секунду на дело рук своих, он ласково взглянул на оторопевшего Захарова.

— Сам заткнёшься и свалишь, или мал-мал подсобить?

Двое других громил рванули мимо Старка, на ходу вытаскивая пистолеты из подмышечных кобур. Они не успели даже пожалеть о своей ошибке ─ четырёхпудовый посох тупо смёл обоих торопыг, повергнув их, уже бесчувственных, на опавшую хвою. Свидетели инциндента даже не успели повозмущаться или посочувствовать — всё произошло слишком быстро. Только один из бичей выразил общее мнение:

— Ни хера себе!

И прибавил уже лично от себя.

— А я, блин, всё никак не мог въехать ─ зачем вам такая бешенная сила и такие тяжёлые дубины? Небось пятью килограммами никого на ходу не снесёшь? Да ещё и беззвучно. А Леру, красава, два удара — два трупа, чистая победа.

— Ты ещё скажи, что единственный бюллетень — это смерть! — прикололся Старк, обыскивая тела на предмет запасных магазинов для пистолетов, лежащих рядом с павшими.

— Парни, — обратился Леру к бичам, — вы бы это барахло с дороги убрали. Ведь проехать мешают.

Бичи с радостью ухватили тяжёлые тела и отволокли подальше, заодно дошмонав то, что отставники не взяли. Сам Захаров оставался в ступоре, поняв что начали работать какие-то иные законы — всевластье денег и членство в списке Форбса в этом мире пустой звук. Мимо него шли лошади, тянущие примитивный крестьянский транспорт. А всё, что вчера ещё было цивилизованными буднями, вдруг расползлось под давлением действительности. Здесь и сейчас!