Мир, где нет тебя

Игнатьев, разозлённый, рванул к двери, открыл ту рывком, Лана даже испугалась, что дверь всё же слетит с петель. На крыльце едва не налетел на Любовь Аркадьевну, та шарахнулась от зятя в сторону, в театральном жесте приложила руку к груди, явно переигрывая испуг.

– Слава, – выдохнула она, но Игнатьев прошёл мимо, даже не повернув головы. Любовь Аркадьевна посмотрела ему вслед, нахмурившись. Лана остановилась рядом с ней. – Господи, Лана, что он тут делал?

– Если честно, я так и не поняла.

Совсем некстати, очень некстати, из калитки дома Сизыхов вышла Соня с Прохором на поводке, а за ней Тамара Константиновна. Они с Соней о чём-то говорили, девочка улыбалась, а потом увидела машину на дороге, Игнатьева, и закричала через всю улицу:

– Папа!

И все замерли. Слава у машины, Лана на крыльце, Любовь Аркадьевна даже чертыхнулась тихонько. Лана была уверена, что расслышала. Но она наблюдала за дочерью, и ей было не до едких словечек матери. Соня бросила поводок и помчалась через дорогу к отцу. Лане в первый момент тоже захотелось броситься к дочери, но она из последних сил сдержалась, только наблюдала. Видела, что Слава остановился, и в одну секунду словно сбросил с себя напряжение, расправил плечи и пошёл навстречу ребёнку. Подхватил Соню на руки, когда та подбежала.

– Папа, ты приехал!

– Да, приехал посмотреть, как вы тут… живёте.

– А я была в гостях. – Соня указала рукой на дом через дорогу, у ворот которого так и стояла Тамара Константиновна. – Папа, смотри, это Прохор, я с ним гуляю. Он мопс.

Игнатьев кинул равнодушный взгляд на собаку.

– Вижу. Тебе здесь нравится?

Любовь Аркадьевна толкнула дочь в спину.

– Иди к ним, – шепнула она, и Лана спустилась с крыльца. Старалась идти спокойно, не ускорять шаг, а когда подошла, попыталась дочери улыбнуться. А вот Игнатьев её приближение воспринял негативно, кинул неприятный взгляд. Соня же тем временем принялась отвечать на вопрос отца.

– Нравится. Я постоянно хожу в гости, бабушка Тома печёт вкусные пирожки и блинчики. А мы едим. И Прохору можно давать, но чуть-чуть, потому что он и так толстый. Так дядя Ваня говорит.

Лана дочку погладила по руке.

– А вон в том доме живёт девочка, её зовут Вика. Я тоже к ней в гости ходила, мы катались на качелях. Но у меня тоже будут свои качели, тогда она ко мне сможет приходить. Пап, а ты опять уедешь?

– Папа занят, милая, ты же знаешь. – Лана кинула на мужа особенный взгляд. – Но если он задержится на день-другой, уверена, он с тобой погуляет.

– Пап, покатаешься со мной на теплоходе? Я так хочу.

Игнатьев прижал девочку к себе, поцеловал в лоб. Кивнул.

– Конечно, мышка. Покатаемся с тобой на теплоходе. – Он опустил Соню на землю. Перевёл взгляд на высокий забор по-соседству и на женщину у ворот, что наблюдала за ними. Его губы насмешливо кривились, и он негромко проговорил специально для Ланы: – Вернулась к корням. В деревню.

Лана продолжала улыбаться.

– Твоя мама всегда говорила, что я провинциалка, и это неискоренимо.

– Мама всегда была права. – Он погладил дочь по волосам, а когда та подняла к нему глаза, улыбнулся. – Мышка, я позвоню тебе чуть позже, и мы решим с теплоходом. Проведём день, как ты захочешь. Я тебе обещаю.

Соня указала на него пальчиком и строгим голосом проговорила:

– Помни, ты обещал.

Игнатьев рассмеялся.

– Ни за что не забуду. Ты же моя принцесса.

Он коснулся пальцем её носа и направился к машине. А Соня схватила мать за руку, подпрыгивала от радости, а когда машина тронулась, отъезжая, замахала отцу рукой.

– Что ж ты Прохора бросила, – сказала Лана дочке, чтобы ту отвлечь, – иди, догоняй его.

Догонять Прохора нужды не было, он дошёл до соседского газона и повалился на бок, откуда и наблюдал за происходящим на улице. Соня подбежала к нему, присела на корточки, принялась что-то выговаривать вполголоса, а Лана направилась к Тамаре Константиновне. Та вопросительно смотрела на неё.

– Я ему всё сказала, – ответила та на её немой вопрос. Правда, решив утаить от свекрови, зачем именно Игнатьев приезжал, с какими намерениями. – Он зол.

– И что теперь будет?

– Не знаю. Но я надеюсь, что он вспомнит о том, что он разумный человек. Что не захочет окончательно потерять Соню.

Они вместе посмотрели на девочку. Соня сидела на траве, по-турецки поджав ноги, и щурилась на солнце. Выглядела счастливым ребёнком, и так хотелось, чтобы она оставалась беспечной и счастливой, как можно дольше. Вот только у взрослых вокруг неё слишком разные представления о её счастье. В этом и есть проблема.

Лана, честно, не думала, что Игнатьев вернётся за дочкой уже через час. Считала, что у неё есть время, всё обдумать, поговорить с Ваней, придумать объяснения, для него же, и как-то успокоить при необходимости. Но Слава вернулся, внешне спокойный, правда, на Лану не смотрел без особой необходимости. Соня радовалась, прыгала вокруг отца, как щенок, и радовалась новым роликам, которые он привёз в подарок.

– Тебе нужно чем-то заниматься здесь, – сказал ей Игнатьев, особой интонацией выделив последнее слово. – Раз уж мама решила остаться.