Мир, где приносят в жертву планеты

– Боксера отправили в подводную тюрьму. Кажется, Феликс нашел способ объединить эти истории. Типа девушка приходит к абсорберу, чтобы забыть о своем муже, и вместе с этими воспоминаниями абсорбер забирает часть любви к ее младшей сестре, которую встречает чуть позже, решив сначала, что это любовь с первого взгляда, но потом сомневаясь, боясь терять жену и детей из-за чужих воспоминаний… Как-то так…

– И что, совсем никакого сценария?

– Все вживую.

– Наверное, это чертовски сложно.

– Я же говорю, приходи на площадку и увидишь все сама. Будет интересно… Кстати, чтобы потом ты не обижалась, Феликс приходил к тебе, потому что у него есть идея, типа когда в фильме все покинут Землю, подводные тюрьмы затопят. Это типа его ключевая трагедия в фильме. Если ты объяснишь ему, как все произойдет на самом деле, то, думаю, в титрах сценаристов может появиться и твое имя.

– Не надо, чтобы в этом фильме появлялось мое имя.

– Боишься, что картина провалится?

– Боюсь, что меня уволят, если узнают, что я консультировала режиссера по такому вопросу.

– Так это значит, что ты придешь?

– Обещаю подумать.

– Обещаешь, как если бы думала: обещаю, только отстань. Или как если: интересно, нужно выкроить свободное время.

– Интересно, нужно выкроить свободное время.

– Хорошо, – серьезно сказал Келлер, затем неожиданно подался вперед и укрыл ладонью руку Мишель. – Можно личный вопрос?

– Я не замужем.

– Это хорошо, но я неревнивый, да и не об этом хотел спросить…

– Тогда о чем?

– Только не подумай, что тебя снова используют… – Келлер тяжело, почти театрально вздохнул. – Если ты стоишь так высоко в этой суете переселения, то… Может быть… Может быть, ты знаешь людей, которые обменяются со мной билетами лотереи?

– Хочешь остаться? – пытаясь скрыть разочарование, спросила Мишель.

– Нет, – спешно тряхнул головой Келлер. – Наоборот. Хочу улететь со всеми.

– Так тебе выпал золотой билет?

– Ну, если вы это так называете…

– Это же здорово!

– Почему? Все, кого я знаю, уберутся с этой планеты. Что я буду здесь делать один?

– Ну не один. Здесь сохранится несколько городов…

– Вот только не надо утешать меня. Если есть те, кто думает, что Земля, похожая на необитаемый остров, превратится в рай, я не один из них.

– Никто не говорит о рае…

– А если бы такой билет достался тебе? Ты бы осталась?

– Все члены моего отдела остаются.

– Вот как… – Келлер растерянно хлопнул глазами. – Так ты, значит…

– Вот видишь, – Мишель не смогла сдержать улыбки. – Уже один друг в новом мире у тебя есть. Если, конечно, ты не против, чтобы я считала тебя другом.

16

Джуд не ревновала. Заставляла себя не ревновать, не замечать на площадке постороннего человека. Но… Но Мишель, казалось, была везде. Мишель и Келлер. Как те светящиеся рыбы на озере возле загородного дома Феликса Денсмора – ты можешь смотреть куда угодно, они будут повсюду. Выпрыгивают из воды, описывают дугу, сверкая и переливаясь люминесценцией, и снова плюхаются в бурлящую светом воду. Только сейчас этих рыб всего две, и ночь длится, пока продолжаются съемки.

Как-то раз, оставшись с Феликсом наедине, Джуд вспылила, заявив, что не может нормально играть, когда на площадке так много посторонних лиц.

– Не играй, – сказал Феликс. – Будь собой. Так лучше.

– Ты издеваешься, да? – зашипела Джуд.

– Нет. Мне правда нравится, когда ты выглядишь естественной в объективе. Когда вы все выглядите естественно. Поэтому я вас и собрал.

– А Мишель Ренни?

– Что?

– Она ведь не снимается в фильме.

– Считай, что она консультирует меня по некоторым вопросам.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Например, завтра Мишель отведет меня в центр, где я смогу встретиться с представителем вахов.

– С человеком, который представляет вахов, или с настоящим вахом?

– Настоящим вахом.

– Круто, – Джуд присвистнула.

– Я тоже думаю, что это круто, – просиял Феликс, и Джуд поймала себе на мысли, что когда он вот так улыбается, то становится похож на Келлера. Несильно, но все-таки похож.

– Такое чувство, что Мишель увлекла не только Келлера, но и тебя.

– Считай, что я отношусь к ней, как ребенок относится к другу родителей, который постоянно дарит ему игрушки, – Феликс улыбнулся шире.

– Это хорошо, – Джуд улыбнулась в ответ. – А то я уж испугалась, что потеряю и тебя.

Она ушла, а Феликс еще долго наблюдал за ней: как Джуд читает наброски предстоящих диалогов, изучает наспех построенную в павильоне комнату, которая принадлежит ее героине. Затем Феликс отыскал взглядом Мишель.

За последние несколько недель она изменилась, смешалась с толпой, перестав выделяться. И перемены были не только в одежде, утратившей официальность и вычурность политика. Перемены были во всем. Ее меняла съемочная площадка, люди вокруг, Йона Келлер. Она захлебывалась в этом новом многообразии. Оно обрушивалось на нее гигантскими волнами. Но Мишель была хорошим пловцом – Феликс понял это, когда отправился с ней на прием к представителю вахов. Ничего от прежней Мишель, которую он видел на съемочной площадке, не осталось. Это снова был сухой, вычурный ученый, мутирующий много лет назад в политика, но еще сохранивший свои прежние черты.