Мир, где приносят в жертву планеты

– Скажу, что ты придурок, Феликс, – вывалил свои мысли и чувства Келлер, представляя, как по коридору кинотеатра, проталкиваясь сквозь толпу, уходит Мишель Ренни. Он не знал, почему думает о ней, чувствуя, как Джуд сжимает его руку. Думает, не видя лица Мишель. Лица нет. Он не может вспомнить его. Она – это просто спина человека, который уходит из кинотеатра, а на экране ползет список актеров, играет ставшая знаменитой мелодия саундрека, написанная Келлером для фильма. – Ты просто придурок, Феликс, – повторил Келлер. – Мы все просто придурки.

На мгновение все стихли, затем неожиданно громыхнул смех Феликса. И все тоже стали смеяться. Даже Келлер.

24

Успех фильма Феликса Денсмора вызывал интерес и к реальным людям, чьи судьбы легли в основу сюжета. Репортеров было так много, что Субира Боне всерьез начинала подумывать о том, чтобы сменить не только место работы, но и город, где живет, – сбежать, затеряться, убраться подальше от этого позора. Особо унизительной для Субиры оказалась встреча с женой Абидеми, которая пришла к ней на работу и спрашивала, в то время как журналисты делали записи и щелкали фотоаппаратами, каково это – уничтожить семью?

– Он стер мне память, – сказала Субира.

– Он хотел бросить тебя! – закричала Нкиру Бэрнар. – Он не знал, как избавиться от тебя! Ты не оставляла его в покое. Это ты вынудила его стереть тебе память! Ты! Ты!

И даже газеты встали на сторону убитой горем преданной жены, готовой простить мужу все на свете. Потом было телевизионное шоу, где под охраной присутствовал арестованный Абидеми Бэрнар и его семья. Дети плакали и обнимали отца, и, казалось, весь зал в студии и все зрители перед экранами сейчас заплачут вместе с ними. После этого – шоу, куда Субира отказалась прийти, но режиссеры смогли достать записи показаний, которые она давала, причем выбрав те, где на ее лице было больше всего ненависти, презрения. Субиру стали узнавать на улице.

– Ты чудовище! – сказала однажды пожилая женщина.

Это был первый и последний раз, когда Субира попыталась что-то объяснить постороннему человеку – после лишь уходила. Но уходить приходилось все чаще. Мать – и та позвонила ей и велела прекратить этот позор.

– Но ведь он почти что изнасиловал меня! – застонала в бессилии Субира. – Все они. Я считала их друзьями, а они… Они снимали фильм…

– Какой к черту фильм? – спросила мать. – О каком, мать твою, фильме ты вообще говоришь?! – заорала она в трубку. – Ты хоть понимаешь, что сейчас каждый второй житель этой гребанной планеты ненавидит тебя? – голос ее сорвался, но Субира уже не заметила этого. Упав на колени, она тихо плакала, зажимая руками рот, чтобы мать не услышала этого, чтобы никто не услышал этого.

Она ушла с работы, съехала с квартиры, спряталась в дешевом отеле, тратя накопленные деньги и боясь выходить на улицу, заказывая еду в номер. Не включать телевизор, не читать газет, не встречаться с людьми, не жить, не дышать…

Безим Фрашери появился на пороге номера убогого отеля, где жила Субира, когда она в серьез начинала думать о том, что жизнь уже никогда не станет прежней, что все закончится очень скоро. Закончится для нее. Мир продолжит свой бег. Суд закончится. И если Абидеми отправят в тюрьму, то толпа никогда не простит ей этого. Конечно, пройдет лет пять и все забудется, но как прожить эти пять лет? Как вообще жить после того, как закончится суд? Как спать, когда видишь кошмары, как безумная толпа врывается в твой дом и разрывает тебя на части?

– Что вам нужно? – устало спросила Субира, открыв Безиму Фрашери дверь. Нет, она бы никогда не впустила его, но он представился курьером из забегаловки, где Субира заказывала еду. Когда она открыла ему, то в руках Фрашери действительно держал пакет с едой, полученный от курьера. Но костюм его буквально пах миром, которому не было места в этом отеле-клоповнике. – Кто вы? – спросила Субира.

Фрашери представился, сказал, что финансировал фильм, в основе которого лежит история ее любовника. Субира попыталась захлопнуть дверь. Безим Фрашери предусмотрительно шагнул назад, чтобы дверь не ударила ему по лицу.

– Я не хотел напугать вас, – сказал он примирительно, зная, что Субира слышит его, потому что двери в этом клоповнике были чуть толще картона.

– Пошел к черту! – крикнула Субира.

– Вы собираетесь скрываться от мира вечно?

– Суд закончится, и все забудется.

– Не забудется. Я обещаю, что не забудется. Благодаря вам Абидеми Бэрнар стал мучеником. Благодаря вам мой фильм ассоциируется у людей с ним. Поэтому мы не можем бросить его. Понимаете?

– Мне плевать!

– Наши адвокаты могут выдвинуть встречное обвинение. Никто не сможет подтвердить, что вы сами не просили Абидеми стереть вам воспоминания. У вас не было денег, и он пожалел вас. А вы воспользовались его добротой и решили заработать денег на судебном процессе.

– Это неправда!

– Вас ненавидит весь мир. Как думаете, на чьей стороне будут присяжные?

– Убирайтесь к черту! – заверещала Субира, срывая голос.