Мир, где тебя нет

— Догадываюсь. Прежде всё это казалось лишённым смысла. Бесцельная подлость. Но пару месяцев назад Илле сказал мне одну занятную вещь, и с ней всё встало на свои места.

— И что же занятного сболтнул этот мальчишка?

— Так, безделица. Просто очередная легенда. — Демиан улыбнулся, но одними губами. — Будто бы герои былого восстанут ради спасения Предела. Илле слышал её от вас ещё ребёнком. И я подумал: как давно вы верите в это?

— Достаточно давно. Эта жизнь, знаешь ли, выдалась долгой.

— Достаточно долгой, чтобы вспомнить, — кивнул Демиан, согласно своим мыслям. — До того, как все прочие явились на свет. И вам, первому, оставалось только ждать. Пока однажды вы не решили, что можете... и не просто можете, но должны — проследить за тем, чтобы всё устроилось согласно писаному. Вы всегда больше верили книгам. Мастер Коган... Теодан — он стал вашим учеником. Третьим из последних ваших учеников. Старк Ривиан — Рилли Ройд.

И, наконец, Эджай Д`элавар. Сын Великого князя. Я и не знал о существовании третьего ученика, но по некоторым косвенным упоминаниям, по нестыковкам в архивных реестрах подозревал о нём. И третий ученик объяснил бы всё, кроме... Мне всегда казалась удивительна ваша деловитость. Три ученика — и это не в лучшую для Теллариона пору, пору заката. Во время, когда не каждому толковому магу доставался хотя бы один воспитанник.

Вам нужны были эти дети, именно эти. Учителем вы завладели в результате жеребьёвки... очевидно, подтасованной, как много позже вы обеспечили двоих правильных учеников уже ему самому. Кто бы заподозрил вас в этом странном жульничестве? какая в нём корысть? Ривиан перешёл к вам от погибшего в топях мастера — случайность... вероятно.

И наконец, как вам удалось заполучить в обучение Эджая, с его особым, двойственным положением в Телларионе? Ведьмака и наследника великой фамилии, принёсшего обеты и присягавшего на верность собственному отцу и народу, должного приносить себя в жертву, но и имевшего право — даже обязанность — на жену и детей?

Ещё к середине этой речи в лице и взгляде мэтра Грайлина появилась улыбка, с какой наставник выслушивает воспитанника, задавшего занимательный вопрос и с успехом на него же отвечающего.

— А как полагаешь ты? — почти с удовольствием спросил он своего ученика, своего лучшего ученика.

Демиан сел на подлокотник кресла напротив. Криво, с усталым прищуром, усмехнулся.

— Я полагаю, в этом и крылась причина столь неочевидного выбора наставника. Хезальт уже не первый год находился под действием проклятия. Он ощущал исходящую от мальчишки-княжича угрозу. Ему следовало избавиться от него, но избавиться аккуратно, не в открытую. Магистр решил соблюсти видимость следования закону. Многого ли добьётся даже самый потенциально талантливый ученик под началом самого никчёмного учителя?

С такой точки зрения ваша кандидатура представляется как нельзя более подходящей. Зажившийся, почти отошедший от дел маг, вероятно, нетвёрдый и духом и принципами: сильные да смелые погибают первыми. Обременённый уже двумя учениками, предпочитающий их обучению книжную плесень. Невоздержанный в питие, помимо прочего. Этакий нерадивый садовник, чьей задачей было не дать подняться добрым всходам, зесевать плодородную землю сорными травами. Словом, тот, кого никто не воспринимает всерьёз. Вы кропотливо создавали себе репутацию, и к тому моменту репутация уже работала на вас.

— Доброе имя создаётся годами, зато чтобы растоптать его, не нужно прилагать особых усилий. Раз оступился — и от чести остались ошмётки. Кто теперь вспомнит, каким я был когда-то, до того как начал вспоминать? — Старик смотрел саркастично: почти вызов, почти что голос попранной гордости. — Да и некому вспоминать. Я видел костры своих учеников. Остались младшие, сопляки: Прадн, Коган да Старк. Для них я был уже безобидным дураком. Я остался — обломок былого, никем не принятый в расчёт. Я слишком рано родился, мальчик мой. Задолго до вас. Я ждал. И главное — ведь мне удалось! — Грайлин захохотал, и рокочущий смех заметался в заставленной захламлённой тесноте. — Ведь все собрались, я собрал вас! — Морщины разгладились, багровое лицо просветлело — как грим, что легко снимается влажной ветошью, поплыл выбранный им образ старца.

— Эстель, — произнёс Демиан. — Моя мать.

— Ошибка! — загремел Грайлин. Возбуждение подбросило его с места. Он заметался, налетел на край стола; посыпались пыльные подшивки, что-то ещё. — Тебя с твоим отцом сама Хозяйка не отличит!

— Вы решили, что Эджай Д`элавар — вернувшийся Аваллар.

— Я обманулся! Но всё, понимаешь, всё сходилось. Прямой потомок, мощный дар... лицо, голос — всё, всё! И ненависть Магистра, и любовь всех, кто его знал...

— Неправда ваша, — тихо проронил Демиан. — Эджай... мой отец был светлей и чище. Я никогда бы не дотянулся до него.

— Но он родился в другое время! — сокрушённо оправдывался Грайлин-Гисбранд. — Он рос в довольстве и роскоши. Ему всё само давалось в руки. Легко остаться светлым, не жертвуя ничем!