Мир ГП (СИ)

Активировав компас, я направился туда, куда он вёл. Минут через пятнадцать ходьбы, стрелка стала крутиться. Ага, значит искомое либо надомной, либо подомной. Ну, сверху только крыша, значит идем вниз.

Пройдя до обнаруженной ранее лестницы, я спустился на этаж ниже, и направился к тому месту, над которым стрелка компаса крутилась. По дороге я заглядывал в камеры, и здесь они тоже были пусты. Как и камера, где стрелка закрутилась. Пришлось возвращаться, и спуститься ещё на этаж ниже.

Вот тут уже были узники. Все встреченные камеры были обитаемы. Измождённые, в состоянии апатии заключенные, молча сидели и лежали на своих парах. Кто-то хрипло дышал, кто-то постанывал, но тишины не было. Невидимый, я проходил мимо камер, заглядывал в них, и понимал, что большинство из них на грани безумия. Или уже перешагнули её.

Беллатрису я узнал по воспоминаниям о фильме. Темноволосая женщина, одетая в мешковатое платье из грубой ткани, с грязными, спутанными волосами, не двигаясь смотрела в узкое окно. Казалось, что её не волнует давящая атмосфера Азкабана. А может так и есть. За столько лет она могла и привыкнуть.

Я трансфигурировал решётку двери, увеличив одну ячейку так, чтобы можно было свободно пройти, потом шагнул в камеру и снял отвод взгляда. Белла обернулась на шум, и вскочила на ноги. Не обращая на неё внимания, я подошел к лежанке, положил на неё вынутый из пространственного кармана карандаш, и отменил трансфигурацию. Карандаш быстро вытянулся, набрал объём, и превратился в труп женщины. Его я изъял из морга. Ранее эта дама обитала в трущобах, среди других бездомных, и оказывала сексуальные услуги за еду и алкоголь. Вот и траванулась чем-то некачественным.

Я достал из рюкзака флакон с оборотным зельем, модифицированным с помощью энергии жизни для воздействия на труп, и, бросив в него волос из головы Беллы, взболтал. Потом влил его в рот трупа.

Под воздействием энергии жизни, включился глотательный рефлекс, и зелье попало в желудок, который тоже стал подавать признаки жизни. После этого волна изменений прошлась по трупу, превратив его в заключённую Лестрейндж. Точно отмеренная жизненная энергия иссякла, и труп снова стал мёртвым.

Белла во все глаза смотрела на мои действия, но ничего не говорила.

— Давай сюда свою дерюгу, — протянул я руку к женщине.

— Но я…

— Только не говори, что оно для тебя что-то значит. Или тебя волнует то, что под ним ничего нет?

— Не то, что бы совсем ничего. Но волнует.

— Хе. Ладно, держи, — и протянул ей точно такой же, но только что трансфигурированный балахон.

— Вы хотите, чтобы я в какой-то момент осталась полуголой?

— Нет. Я думаю, что вскоре у тебя появится возможность переодеться.

— Действительно. Отвернитесь.

За моей спиной раздалось шуршание грубой ткани, и вскоре, на мою протянутую руку легла грязная ткань. Я быстро, насколько это возможно с несвежим трупом, одел поддельное тело Беллы, и повернулся к настоящей. Что интересно, она не задавала вопросов по поводу моих действий. Впрочем, их цель была очевидна.

— Что дальше? — спросила она. Но ответить я не успел.

— Беллатриса, убей его, и дай мне его палочку! — сказано это было достаточно громко, чтобы услышали не только мы, но и другие узники. От этого начались, сначала негромкие бормотания, а затем вскрики и, по нарастающей, вопли, создавая настоящую какофонию, ни слова из которой разобрать было невозможно. Однако первые слова были услышаны, и глаза леди Лестрейндж загорелись безумием. Вместо милой Беллы, передо мной предстала сумасшедшая маньячка.

Ждать начала её действий я не стал, и приложил даму Петрификусом. Затем, выйдя в коридор, прошел к противоположной камере, откуда, прижавшись всем телом к решётке, смотрел на меня бородатый мужчина. Судя по реакции Беллы на приказ, это её муж-хозяин. Тот, чьи приказы она обязана выполнять. Хорошо бы прибить его, но мне нужна имитация естественной смерти леди Лестрейндж, а двойная смерть — повод для лишних вопросов. Поэтому, пока придётся обойтись Обливейтом.

По дороге обратно, я осмотрелся на предмет ненужных свидетелей, я с облегчением вздохнул: коридор и проходы к камерам были построены таким образом, чтобы заключённые могли видеть только противоположную камеру, а значит меня видел и услышал только Рудольфус.

В камере Беллы я вырезал проём в стене, и выбрался с парализованной женщиной в наружу. Затем, вернув на место кусок стены, побежал по дискам твердого воздуха на запад, унося с собой самую опасную заключённую тюрьмы.

Через километр закончилось действие антиаппарационного поля, и а аппарировал на Гриммо, 12.

Кричер, после моего, недавнего внушения о достойном поведении домовика Великого дома, встретил меня поклоном, и молча проводил к родовому камню. Вскоре к нам присоединился Арктурус.

— Тебе всё же удалось вытащить её?

— Как видишь, — кивнул я, — только её муженёк успел приказать ей убить меня. Поэтому она пока под парализацией.

— Ну, это не проблема. Он же про сроки не говорил?

— Гм. Действительно.

— Тогда… Белла, детка, отложи исполнение приказа Рудольфуса до завтра. Алекс, сними чары. Я её проконтролирую.