Мир и нир

— Перед Тенгруном сдержи. А то он и на мои рощи ветер степи нашлёт.

Тут совесть чиста.

— Первую сотню под охраной воинов уже отправил. Потом ещё и ещё. Серебро есть — люди будут. Соберу босяков-изгоев со всего Мульда. Старший над ними — Дюлька, мой самый доверенный хрым. Выкопают.

— Ну-ну…

Вот тебе и ну-ну. А у меня из-за отправки на юг, к сожалению, глейство осталось почти без охраны. Если бы верьи закрыли периметр, божий бесплотный спецназ, тогда другое дело.

Вызвал Кодая в замок, рассказал про будущую линию Манергейма из лесных духов.

— Глей! Ты — человек уважаемый, — начал староста. — Но мало кто согласится жить, окружённый верьями со всех сторон. А как в деревни придут, у детей малых души выпьют?

— Мы хитро поступим. Отмеряешь от границы глейства ровно сто шагов. Потом пятьдесят шагов — просека. Дальше — обычный лес. За просекой следите. Проберутся через неё побеги от Веруна — весь лес станет его, так просто не зайти. А уж ветку сломать — ни-ни. Он тут же тебе заделает Грету Тунберг!

— Кто это?

— Страшный сон всех ломальщиков веток там, где я родился. Не важно. Главное, чтоб верьи нас защищали, но не могли сами внутрь проникнуть. Проход оставим — на дороге в город. И по реке снизу и сверху к нам попадут, если что. Больше и не надо. Входы башнями укрепим. Как тебе план?

Он вздыхал, чесал лохматую голову.

— А на юг, каналы рыть, нас не погонишь как Дюльку?

— Он не роет, а командует. Мои хрымы здесь нужны. Мама скажет размер премии каждому. Хотя это вы мне платить должны — о вас забочусь. Сам и в замке укроюсь — пересижу. Завтра приступайте. Закончить до весенне-полевых работ.

Он встал, комкая шапку в руках, хотел что-то сказать, даже рот раскрыл. И ушёл, смолчав. Правильно. Приказы исполняются, а не обсуждаются. По крайней мере, так должно быть. В теории.

Жаль, что на лесное дело придётся снять десятка два рабочих, занятых на стройке каменного замка. Он побольше старого деревянного, потом общая каменная стена окружит оба. Нет здесь Суворова, чтоб взял такой Измаил. Жабры коротки. Но до «боевой готовности» больше года. Много. Верун силу набирает быстрее. Как окольцует глейство саженцами, и деревца наберут хотя пару человеческих ростов высоты, верьи начнут патрулировать периметр.

Древесины у меня наберётся много. Просека по периметру всего глейства — это же сколько кубометров? Похоже, часть нанятых придётся отправить не на юг, а на рубку леса. Хорошо хоть, мой божок не станет ворчать по поводу его уничтожения.

«Дети» Веруна превращаются во взрослые деревья с непостижимой скоростью. Роща в Кирахе выглядит, будто ей лет двадцать. Да и у столицы — не меньше десяти. Зелёный дракон наращивает силу, и я всё думаю: не прилетит ли мне ответка за изменение баланса на местном олимпе?

Рабочих в замке оставил пяток из числа моих хрымов, да десяток умельцев из города работает. Стройку неохота прекращать совсем, хоть из земли вылез только фундамент. Подвалы внутри. Я же — средневековый деспот. Сатрап. Должен иметь пыточную с кандалами, вмурованными в стену. Шутка. Хотя бы погреб для огурчиков могу себе позволить?

К февралю, надо сказать, вообще остановил стройку и распустил рабочих. Мама посчитала расходы стеклозаводика и сказала «тпру». Кроме того, купцы посмотрели на ящики с ниром, разлитым по бутылкам около литра, и покрутили носом. Непривычно. Представьте банку с чёрной икрой, где банка дороже икры, а сама икра подозрительно дешёвая. Пусть в сумме то на то, цена справедливая… По любому — настораживает!

Хотите что-то продать, объясните потребителю надобность этого «что-то». Он должен верить, что его жизнь прошла зря, пока он не взял в руки шампунь «Хеден Шолдерс». Или самогонку в запечатанной бутылке.

Как-то во время вечерних посиделок я крутил в руке полупрозрачный стеклянный стакан, справедливости ради — практически идеально круглый. В распоряжение папы отправился золоторукий Пахол. Он сделал токарный станок по дереву, приводимый в движение подмастерьем. Вытачивал любые нужные формы из дубовых чурок, куда папа загонял надутые стеклянные шары. Смоченное дерево не успевало загореться, пока остывал расплав.

Бутылочные формы, разрезанные на две половинки, Пахол выточил много десятков. Получился свой стандарт «от Гоши». Разлитый строго по мерке, нир запечатывался деревянной пробкой, которая сверху заливалась чёрным сургучом особого состава — из сосновой живицы с многочисленными добавками, цвет придавала угольная пыль.

В общем, круто. Но пока нашу крутизну не торопятся оценить.

— Папа! Стекло в стакане прозрачное… почти. С оконным пробуешь?

Даже если и пробовал, не получилось. Потому что если что-то у него выходит, его распирает. Не расскажет — разорвётся изнутри как перекаченный воздушный шарик.

— С флоатингом не всё гладко. Пробую на малой площади — в две ладони. Наверно, в промышленности были свои технологические тонкости. Что-то с составом свинцовой ванны, в которой плавает расплавленное стекло… Не знаю! Не так просто это.

Коль не прочёл длинную лекцию на стекольную тему, значит — в самом деле нехорошо.