Мир и нир

— Надо посоветоваться с отцом.

— Не надо! Долго. Ты — маркглей. Ты принимаешь решения. И отвечаешь за них перед собой.

Он надолго умолк. Потом спросил:

— Тебе-то зачем? Можешь спокойно жить, продавая нир и стекло в Мульде. Зачем тебе постоянное расширение, караванные тропы… Хочешь заработать всё серебро мира?

— Всё — нет. Но жизнь для меня — велосипед. Как тот, на котором я приехал к тебе. Едет быстро и легко, когда кручу педали. Брошу крутить — велосипед остановится, я упаду. Фирух! Судьба у меня такая. Всё время крутить педали.

В следующее путешествие я взял Бурёнку и обычного вьючного кхара. Оно тоже было недлинным. Спустился вдоль реки по землям Клая до того места, где колючая изгородь Веруна защитила нас от степняков. Там её ветви тянулись на северный берег, далее начиналась лесополоса с верьями.

Найдя брод, я въехал в реку. Тёмная вода поднялась до боков кхаров. Ноги пришлось поднять и пристроить на шее Бурёнки. Пёс плыл справа, недоуменно вращая чёрной башкой — зачем купаться в такое время года.

Заночевал на краю степи, развернув шатёр: в одиночку это крайне не просто. А обычные туристические палатки здесь не найти.

Перед отбоем сложил руки ковшиком и проорал несколько раз в ночную тьму:

— Тенгрун! Тенгру-ун! Приди!

Звёзды ответили молчанием. Я завалился спать, никем не потревоженный до утра.

Степной бог появился перед рассветом. Словно специально, чтоб потревожить человека во время самого сладкого утреннего сна.

Встревожился Биб. Зашевелился Бобик. Я вылез наружу.

— Прими скромное подношение.

Тенгрун был во вполне человечьем обличье, с ногами, если не считать роста, которому позавидовал бы любой центровой из Национальной баскетбольной ассоциации.

— Давай.

«Спасибо» из него не вытянешь.

Он с удовольствием принялся за пахлаву. Потом, вопреки правилу — сначала мясное, лишь после него сладкое — уписал две дюжины холодных чебуреков.

Здесь богов не кормят, что ли?

Пока он чавкал, я аккуратно расспросил, как обстоят дела у Оранжевой реки. Понял, что Тенгрун не совсем доволен. Лис пустыни перестал отъедать от степи новые земли, но выздоровление опустошённых идёт медленно.

— Защитные лесополосы нужны, — напомнил я. — Хотя бы кустарниковые. Ты же — бог, можешь заставить их расти быстрее.

Он кивнул, чавкая. Больше мы к этому вопросу не возвращались.

— Я вот что хотел, Тенгрун. Помнишь, караваны ходили через степь?

— И вытаптывали её.

— Именно. Я хочу предотвратить. Наладить речное сообщение. Я всегда тебя уважу чем смогу. А ты не обижай, если купцы вдруг сойдут на твой берег по пути.

— Без кхаров?

— Да ты что? Какие кхары в лодке? Перевернут её.

— Валяй. Но помни: ты обещал. Никаких кхаров.

Вышло просто. Слишком просто. Я уже понял: от Тенгруна можно ждать чего угодно. Он же не обещал не заражать купцов КОВИДом.

Но пока не начну — не узнаю.

И откладывать нельзя. Где-то там на северо-западе Айюрр копит силы, чтоб разобраться с королём Маерром, потом со мной.

Зарекался вмешиваться в политику? Но чем выше поднимаюсь, тем политика больше касается меня.

Не отвертишься.

Глава 23

Больше всего короля поразило устройство связи.

— Колдовство! — первым делом заявил он.

Коробочка, соединённая с длинным железным штырём, уходившим вверх, чудесно реагировала, если нажать на красную выпуклость сбоку. Она начинала шипеть. Потом из неё раздавались голоса хрымов. Искажённые, но отчётливо слышимые.

— Приехал король, — сказал в коробочку Фирух. — Возможно, решит навестить глея Гоша. Пусть будет готов.

— Принято! — ответила коробочка, шипение стихло.

— Не думаю, что колдовство. Гош на Камне Правды клялся, отец. Он с богами знается. Меня с Веруном познакомил.

— С самим Веруном? Он же мог душу из тебя выпить!

— Гош так хитро устроил, что Верун защищает его глейство, глейство Клая и всех, внутри находящихся. Ещё он умеет договариваться с богом степи Тенгруном и богом подземелья Подгруном.

— Так не бывает! Жрец всегда служит только одному богу!

Фирух развёл руками.

— Именно — служит. А Гош не прислуживает, он с ними говорит почти как равный. Заключает сделки. Те помогают. Я сам не всё понимаю до конца. Но ведь — получается!

Они спустились с дозорной башни вниз, вдоволь насмотревшись на караваны — то две-три повозки с охраной, то два десятка. Часть двигалась на север — от Кираха к столице. И наоборот. Каждый караван, в зависимости от количества телег, приносил маркглейству минимум по два дука. Всё равно купцам выходило выгоднее, чем через земли Айюрра. К тому же король, взбешённый отказом платить налоги и подчиняться, ввёл на границе с мятежниками совершенно грабительские сборы. Товаропоток прекратился. Точнее — переместился. И давал стабильный доход, но уже здесь.

— Хорошо… Одно огорчает. Почему ты до сих пор не женат?

— Папа! Но ведь война, поход. Теперь столько хлопот по глейству.

— У Пирраха дочь на выданье. Ей уже восемнадцать. Вызову к себе, устроим бал. Мне нужен союз с ним против Айюрра. Почему ты смеёшься?

— Ровно то же мне выговаривал Гош. Даже зеркальце подарил для моей будущей супруги. Маленькое. Но ты посмотри на качество!