Мир и радость в Духе Святом

Пока архимандрит Амвросий был жив, все было хорошо, но после его смерти братия раскололась. Иеромонах Лука и отец Феофан составили бумагу, которую подписали отец Антоний, отец Серафим, отец Роман и старец Михаил. Они пришли с ним к владыке и сказали, что братство избрало настоятелем отца Луку; и владыка Вениамин, который только недавно получил епархию и не знал о состоянии дел в монастыре, благословил его.

Монах Антоний (сейчас он митрополит в Русской Зарубежной Церкви в Америке) спросил меня: «Как ты думаешь, кого мы должны выбрать настоятелем?» Я ответил, что архимандрит Амвросий сказал, что возглавлять монастырь должен отец Исаакий.

Отец Исаакий вместе с отцом Амвросием были послушниками в Оптиной пустыни у старца Амвросия Оптинского. Оптина пустынь была духовным рассадником, саженцы которого пересаживались по всей России. Духовники, которые возрастали там, были известны своей святой жизнью и мудрыми наставлениями.

Когда мы с отцом Антонием поняли, что братство понемногу распадается и духовная жизнь в монастыре гаснет, мы решили уйти в монастырь Горняк, настоятелем которого был отец Серафим, тоже русский, из Польши. Он приехал в Сербию изучать богословие и принял постриг, после окончания богословского факультета стал настоятелем.

И он постриг меня в монашество. Спустя два года предложил рукоположение, а после рукоположения по требованию Патриарха Варнавы послал в монастырь Раковица в иконописную школу. Там я встретился с отцом Наумом, вместе с которым мы были в Мильково и который позже перешел в монастырь Манассия.

В этот период приверженцы Конкордата отравили Патриарха Варнаву, и на патриарший престол был возведен Патриарх Гавриил (Дожич). Он не уделял большого внимания иконописной школе в Раковице, и она довольно быстро перестала существовать. Меня, как самого младшего монаха, перевели в Печскую Патриархию, где был нужен священник, иеромонах.

Началась война. Мы, четверо сербов, вернулись в Белград, а настоятель, черногорец, собрав монастырские деньги, уехал в Черногорию. Но по дороге его схватили албанцы, ограбили и вернули обратно в Печскую Патриархию, а оттуда увезли в Албанию, где он погиб. В Печи остался один старый монах, отец Полихроний, русский, валаамец; позже, после распада Югославии, к нему присоединился иеромонах Елисей, клирик Призренской епархии, у которого раньше был приход рядом с Патриархией.

После освобождения от фашистских оккупантов в Печи служил иеромонах Елисей; он много пил, не заботился о монастырском хозяйстве, и народ на него жаловался. В то время Патриарх Гавриил все еще находился в изгнании, и его местоблюстителем был митрополит Иосиф. Он вызвал меня из Витовницы в Белград и поручил мне ехать в Печь, взять управление монастырем на себя. Я знал (так как и до войны бывал в Печи), что там всем заправляют коммунисты, которым я был не по душе. Еще в то время они мне говорили: «Придет наше время, не будешь ты монахом, мы тебе дадим другое дело». Поэтому я просил митрополита направить туда другого человека — наместника монастыря святого Иоанникия Девичского. Этот архимандрит был наместником в Вуяне во время Александра Обреновича.[15] А поскольку деревня, в которой родилась жена Александра, Драга, находится недалеко от Вуяна, то они часто посещали этот монастырь. Незадолго до мученической кончины они пожертвовали на восстановление монастыря много золота. Когда они были убиты, архимандрит присвоил золото и купил себе несколько домов на разных курортах. Я был с ним знаком и знал, что он хочет уехать на Космет (Косово и Метохия); тогда я предложил митрополиту Иосифу назначить его наместником Печской Патриархии. Спустя некоторое время, когда Патриарх Гавриил вернулся из ссылки (а он также был знаком с этим архимандритом и не любил его по тем же причинам), он сразу же пригласил его в Белград и спросил: «Кто поставил тебя наместником в Печи?» Тот отвечал: «Митрополит Иосиф». — «Ты не можешь дольше служить в Патриархии, поищи себе другое место».