Мир и война

Во второй половине того дня Володя сказал, что исчезнет с дежурства — ладно? — на пару часиков. Если придут с проверкой, найдешь, что доложить: за хлебом, мол, пошел, или в гальюне сидит, желудок расстроен.

Володи не было до самого вечера, но Юрий на него не злился: дежурство дело нетрудное, из разряда той же «туфты», как и многое другое… От кого стеречь? Кому надо нападать на их общежитие? Финнам, что ли? Разве это военный объект? И почему раньше не было дежурств, только уборщица и все?.. А дежурить Юрию нравилось: сиди себе с револьвером на боку возле телефона и читай вволю. А можно прилечь — комната его недалеко, открыл дверь — и валяйся на кровати.

Ближе к вечеру телефон стал звонить чаще, но никаких ЧП, чрезвычайных происшествий, не наблюдалось, никаких приказаний — о применении оружия, о круговой обороне — не поступало. Просто просили к телефону кого-нибудь из живущих в общежитии слушателей и чаще всего — старшего лейтенанта Саркисова. Прямо надоели с этим Саркисовым! И все время один и тот же голос, женский. Кстати, очень приятный. А Саркисова, как на зло, нет целый день. Гуляет, несмотря на казарменное положение. Да и кто его соблюдает? Может, те, кто у себя в квартирах живут?.. Ха-ха…

Опять зазвонил телефон. Ну, если снова Саркисова, он не знаю что сделает!..

— Попросите, пожалуйста, старшего лейтенанта Саркисова.

Тот самый голос.

— Он еще не пришел. Передать что-нибудь?

— Нет, спасибо.

В трубке слышались голоса, пение.

— А у вас там весело, — сказал Юрий.

— Да, целая компания. Поем цыганские песни. Танцуем. Вы любите петь? Приходите.

— Я же адреса не знаю, — находчиво заметил Юрий.

Раздался смех, тоже довольно приятный. Говорившая что-то сказала кому-то, а потом в трубку:

— Так придете? Запишите адрес.

— Я запомню.

— О, какая память! Ну, слушайте. Фонтанка, 116, во дворе, второй подъезд налево… Правда, придете?

И в этот момент на Юрия пахнуло водочным запахом — вошел Володька Микулич. Все в порядке: подсмена есть, почему не пойти?

— Уже выхожу, — сказал Юрий в трубку.

— До встречи, — многообещающе проговорил приятный женский голос.

Юрий сказал Володе, что теперь он отчалит на неопределенное время — какие-то бабы зовут в гости, почему не пойти?

— Конечно, — подтвердил тот. — Не дрейфь! Поддержи честь Академии. А я тут буду на стреме. Наган возьми на всякий случай.

Юрий и не собирался расставаться с оружием: город весь темный, да и неизвестно, что там за компания — куда его позвали.

Уже было поздно, около девяти, Фонтанка от их общежития — у черта на куличках, но Юрий загорелся: чем-то его манил этот голос в телефоне; надел свою узкую шинель — правый бок, где кобура с наганом, выпирал, как опухоль, натянул дурацкий темного цвета буденовский шлем — он его очень не любил, но другого головного убора на зиму не было, в фуражке в такой мороз не походишь — и отправился.

Если б не снег, белевший на мостовых, идти пришлось бы вообще на ощупь, а так он шел довольно быстро, и даже повезло — поймал какой-то трамвай, доехал до Невского. Но там и потом по Фонтанке снова пешком. Снег под сапогами скрипел так громко, что ничего больше слышно не было — ни трамваев, ни машин. Впрочем, они почти не ездили в эту пору. Ноги у Юрия замерзли, нос тоже; застежка проклятого шлема все время лезла в рот — заиндевелая, влажная; холод пробирал и под шинелью. Но ведь охота пуще неволи, и он шел по пустынной набережной, мыча какие-то мелодии и представляя, как войдет сейчас в ярко освещенную теплую комнату, где будет много женщин — на выбор, почти как во дворце у Борджиа. Или в доме Телье. И ему нальют штрафную и, конечно, не пожалеют закуски.

Вот 112… 114… 116! Может, его обманули и никакого двора тут нет, и квартиры такой нет?.. Арка ведет во двор. Какая длинная и как здесь темно… И опасно, наверное. Надо, чтоб наган поближе… Но расстегивать шинель в такой холод не хотелось… Ага, слева темнеет длинный дом… Первый подъезд, второй… Сюда… Вот она, квартира!

Юрий нажал кнопку звонка. Дверь открыла какая-то расхристанная бабка в халате. Пахнуло запахами кухни.

— Вам кого?

А кого, в самом деле? Не скажешь ведь: тех, кто поют цыганские песни?

Юрий молчал.

Может, дверь и захлопнули бы перед его носом, если бы сзади старухи не появилась другая женщина, как показалось ему, не намного моложе первой, которая сказала:

— Это ко мне.

И Юрий вошел.

— Идите за мной!

Его повели какими-то коммунальными коридорами, и путешествие окончилось в небольшой квадратной комнате, посреди которой стоял стол, освещенный лампой под оранжевым абажуром. У стола сидела еще одна женщина, темноволосая, с резкими правильными чертами лица, но, увы, тоже старая — лет за сорок, не меньше. Если не больше. Кроме нее в комнате никого не было.

— Снимайте шинель, грейтесь, — сказала та, кто привела Юрия. — Сейчас чай подогрею. С вареньем.

— Давайте знакомиться, — сказала темноволосая. — Меня зовут Эльвира Аркадьевна. А это Лариса Ивановна, — она указала на хозяйку комнаты, полную, с непомерно большой головой и гривой волос, уложенных сзади в пучок.