Мир и война в жизни нашей семьи

Так и с памятью. Сперва вспоминаются годы, основные события, а затем приходят на память и детали – картинки жизни. Память человеческая – это, как где-то писал Л. Н. Толстой, склад со множеством стеллажей и полок. Мы приходим как бы на этот склад, берем с полки одного из стеллажей карточку и читаем ее. Обойти весь склад, просмотреть все полки на стеллажах – на это надо очень много времени, тем более что на многих карточках записи потускнели, и их видно только при хорошем освещении и при отличном зрении.

Для меня наилучшим временем, хорошо освещающим «склад памяти», является утро, когда я только просыпаюсь. В эти часы иногда вспоминаются лица и фамилии людей, которых, кажется, уже давно забыл. Следовало бы всегда утром все записывать. Но правильно говорят в народе, что «лень прежде нас родилась». Я бы это несколько переиначил и сказал бы: «Лень раньше меня проснулась».

Для того, чтобы что-то писать, нужно сосредоточение. Чтобы ничто не мешало, не отвлекало, для этого, мне кажется, самое лучшее время – раннее утро, когда все домашние спят. Недаром А. С. Пушкин лучшим временем для творчества считал утро, а один политический деятель (Н. С. Хрущев) говорил: «Все добрые дела начинают творить утром».

Буду писать обо всем, что вспомню.

Может быть, из того, что я запишу, запомнится что-либо и интересное. Лишь бы не лень было прочитать. Я, например, очень сожалею, что не сохранились те письма, заметки, стихотворения, раёшники и небольшие рассказы, которые в свое время были написаны папанькой.

Сожалею, конечно, что я не начал писать раньше. Всё же хорошо описывать те или иные события по свежей памяти. Но в то же время, как говорят, чтобы сделать правильную оценку какому-то явлению, надо на него посмотреть с расстояния или, вернее, с другой точки зрения, а еще лучше с нескольких точек зрения, и тогда рождается более объективная оценка явления.

Баба Анна

Родословную, пожалуй, начну с бабушки – бабы Анны – матери отца. Я ее помню, когда мне было, наверное, года четыре.

Наиранняя моя память сохранила воспоминание, как баба Аня везет меня на санках из Павшина в Рублево где-то на той стороне Москвы-реки в промежутке между рекой и лесом-осинничком.

Осинничком назывался лес, который находился на полпути от реки до деревни Луки. Не знаю, почему он назывался «осинничек», а росли в нем преимущественно сосны.

Вторым, одним из ранних воспоминаний о бабе у меня запечатлелся такой момент. Поздней осенью или ранней весной был какой-то церковный праздник. Я жил один с бабой в заднем дому. Вся остальная наша семья жила в это время в Рублеве (это, наверное, был 1914,1915 или 1916 г.). Я сижу и рисую цветными карандашами. Я очень любил рисовать лошадей. В этот раз меня баба заставила рисовать голову Иисуса Христа с терновым венком на голове, с каплями крови, выступающими из-под венка. Эту голову я срисовывал с какой-то репродукции. Когда я уже заканчивал рисунок, к нам зашел поп. По престольным праздникам в то время поп с 2–3 сопровождавшими его монашенками обходил всех прихожан. Читал какие-то молитвы, кропил святой водой. Справив службу, поп спросил бабу, показывая на меня:

– А это что – внук, что ли, чей он будет-то?

– Ягоров.

– Хорошо рисует, а Отче наш-то знает?

– Знает. Ну Ягорушка, прочитай батюшке Отче наш.

– Что ж, значит, Георгий Георгиевич?

– Да, Ягор Ягорович.

Я прочитал Отче наш. Поп погладил меня по голове и сказал:

– Молодец!

Рисунок головы Иисуса Христа баба повесила на стенку и часто говорила, что этот рисунок подарил ей внук Егорушка.

В более позднее время я помню бабу, когда наша семья и семья моего крестного, дяди Андрея, переехали в Павшино.

В то время я помню, как баба Анна водила нас с собою в лес за грибами (это, наверное, 1920–1921 гг.).

Баба Анна выводила нас, как курица цыплят. Она одна и мы с ней: Егоровы трое – я, Санька, старший мой брат, и Поля, моя младшая сестра; и Андреевы – Михаил, Иван и Клавдия.

Баба показывала нам грибные места. Заход в лес мы начинали с болота за поповыми полосами. В начале болота был курган высотой метров 7–8. Курган этот находился примерно там, где сейчас находится баня Павшинского механического завода.

Сразу за курганом был мелкий лесок – березки и осинки. Здесь большей частью мы находили подберезовики.

Затем мы, пройдя этот лесок, переходили железную дорогу у будки Ковалевских и шли в Ивановский лес, переходили через ручеек Курицу и тут по берегу этого ручейка находили белые грибы.

Грибы наша бабушка сушила и солила. В то время грибы не мариновали.

Баба у нас, как говорят, была строгая, но мне почему-то запомнилась доброй. Правда, сейчас даже и не припомню, в чем ее доброта выражалась. Мне кажется, она всех нас – внучат – очень любила. Роста она была небольшого, не худая, но и совсем не упитанная. Мы, внучата, все ее слушались беспрекословно.