Мир и война

Он успел уже ощутить то, что хотел ощутить, — то, что привлекало его чуть ли не больше всего в женщине, но почувствовал некоторое разочарование, как раньше с Аней. Почему она такая мягкая, эта грудь? Он ведь везде читал, что у девушки должна быть упругой, как… как хорошо натянутая волейбольная сетка…

— Пойдем окунемся, и домой, — проговорила Иза и поднялась.

— Иди, мне не хочется.

Но он пока еще просто не мог. Несколько минут…

Когда шли обратно, она сказала, что послезавтра уезжает с дачи. На следующий день они последний раз сходили на водохранилище, потом вечером снова встретились, гуляли по поселку допоздна, и Юрий целовал ее неживые губы — где-то за кустами, в тени деревьев.

Они были почти однолетки — Иза, кажется, на год-два старше, но он внутренне робел перед ней — больше, чем перед Арой или Алей Попцовой, чувствовал себя совсем мальчишкой. Хотя у нее ни в чем не проявлялось превосходства — ни в тоне, ни в том, чту говорила. Может, из-за того, что чересчур серьезная и редко улыбается? У него даже мелькнула мысль: возможно, она пережила какое-то большое горе, хотя, судя по ее рассказам о семье, о родителях, о старшем брате, который работал чуть ли не у самого Молотова, дома все благополучно. Она не позвала его, чтобы проводил, а Юрию не пришло в голову предложить свои услуги, но договорились повидаться в Москве двадцать девятого августа, за день до его отъезда в Ленинград.

Был ли он влюблен? Юрий убедил себя, что не любит слов с корнем «любовь», не понимает, что они означают, и в чем-то это юношеское кокетство, пожалуй, оправдано. Ведь очень уж многообразное, расплывчатое у него значение, у этого слова. В нем и привязанность, и страсть, и влечение, и увлечение, и тяготение, и похоть, и космическая сила, и интрига, и шуры-муры, и мания, наконец. А есть еще — платоническая… И люди все это называют любовью. Так не лучше ли употреблять не общие, а частные определения типа: она мне нравится, он мне близок, хочу с ним дружить, мечтаю с ней переспать… И так далее, в этом роде… Так, примерно, рассуждал Юрий.

Но все-таки, отбросив рассуждения, был он влюблен или нет? Безусловно, некоторые из вышеперечисленных синонимов-составляющих можно было отыскать у него в душе. Они в течение дня несколько раз сменяли друг друга, исчезали, возникали вновь, появлялись в различных сочетаниях… А любви не было. Любовь была к Миле. Но не находилось кое-каких других составляющих… Вот и пойми после этого, что она такое — любовь!

Двадцать девятого Юрий уехал из Сосновки в Москву. Попрощался уже со всеми на даче, взял свои вещи. С Изой условились встретиться в сквере Большого театра в пять вечера, а до этого нужно было получить билет в Ленинград по литеру и хотелось просто побродить. От Октябрьского вокзала, с Каланчевки пешком дошел до центра — по Орликову, по Мясницкой (улице Кирова), через Лубянскую площадь (имени Дзержинского), вниз по Театральному проезду. На кинотеатре «Метрополь» висела реклама нового фильма — «Моя любовь». Хоть он не признавал этого слова, но почему бы не сходить? Время еще есть… И музыка Дунаевского… Заодно поесть чего-нибудь там в буфете.

Он вышел после окончания сеанса на Театральную площадь (имени Свердлова), напевая: «Звать любовь не надо, явится незваной, счастье расцветет вокруг…» Как обычно, слова были нужны, чтобы лучше запомнить мелодию. А она ему понравилась. И фильм, в общем, ничего, даже временами навевал мысли об Изе, о том, что они могли бы по-настоящему полюбить… то есть, тьфу, понравиться друг другу, и хорошо бы это длилось подольше. Он ей будет обязательно писать из Ленинграда, она будет отвечать длинными письмами, а потом… чем черт не шутит — ведь женятся же другие люди — правда, об этом думать не хочется, но кто знает?.. Он будет капитан… нет, майор… и у него будет жена с красивыми серыми глазами, с черными не подбритыми бровями, с густыми волосами, с… Тут сменился кадр на экране и Юрий потерял нить мыслей.