Мир «Игры престолов» — это мир подлости, разврата и жестоких пыток

Между прочим, прошло незамеченным, что папа Иоанн-Павел II признал в качестве христианской конфессии африканский культ Ифа (в упрощенной, гаитянской, версии — вуду). У нигерийского культа Ифа довольно сложная космогония, которую при желании можно пристегнуть к христианству, что и сработал Иоанн-Павел II. Понятно: это делается для того, чтобы каким-то образом повернуться лицом к мигрантам. Проблема лишь в том, что в Европе мигранты — преимущественно мусульмане, а не вудуисты.

Мигранты для Европы — это, как я уже сказал, нашествие Иных, подобное создает очень «интересную» в кавычках ситуацию. С одной стороны, сытые пожилые не способные сопротивляться, как показали, к примеру, события в Кельне на Рождество несколько лет назад, европейцы. А с другой — молодые, агрессивные мужчины, иные в этническом и расовом отношении, в религиозном плане, и их там становится все больше. Для примера: в шведском городе Сёдертелье проживают наибольшее количество иракцев за пределами самого Ирака. Уже сам факт наличия такой массы ментально чуждых местному населению людей меняет социальный код поведения всех остальных, даже если язык страны продолжает оставаться прежним. Иные уже пришли в Европу, а стены нет и быть не может, как нет и рыцарей Вестероса, способных ее защитить.

— Между прочим, Вестеросом называют один из городов Швеции.

— Да, жизнь периодически подкидывает очень интересные совпадения, своеобразные метки.

Как сериал скажется на российской аудитории

— Сознание российского зрителя может быть отформатировано сериалом «Игра престолов»? Известно, что на Западе эта киноэпопея завладела умами.

— Думаю, в РФ ничего подобного не произойдет. Лет 10 назад в США у меня случился разговор с одним непростым человеком, который рассуждал о том, что американские «стрелялки» действуют на американцев, западноевропейцев успешно в плане переформатирования сознания, а вот на славянских и особенно на русских детей — совсем не так, как им бы хотелось. Он спросил: «Как вы думаете, почему так?» И я ответил на этот вопрос.

— И почему же?

— Я сказал ему, что в России принципиально иная смеховая культура, чем на Западе. У нас может быть и очень смешно, и очень страшно одновременно. Кроме того, природа зла в русской культуре не носит абсолютного характера. Зло абсолютно лишь в западной культуре: это может быть Саурон, это может быть Люцифер, это может быть кашалот в «Моби Дике». Это такое черное, беспримесное зло. А в русской традиции даже Баба-яга — отчасти комический (смеховая культура!) персонаж, она не абсолютное зло. Когда Иван попадает к ней и она обещает его зажарить и съесть, он отвечает: «Нет, ты меня сначала в баньке попарь, накорми и напои». Где ж это видано на Западе, чтобы абсолютное зло тебя кормило и поило? Даже с Кощеем Бессмертным в русских сказках можно договариваться. Русский человек самое черное зло не воспринимает как абсолютное, и этот зазор нередко заполняется комичным. Отсюда и реакции.

Я убежден, что даже на нынешнего очень сильно видоизмененного русского, российского человека чернуха не подействует так, как на западных людей, потому что попытки запугать предпринимаются, а нам не страшно. У нас порой реальная жизнь страшнее «стрелялок» и киношек с абсолютным злом. Уверен, американское общество едва ли пережило бы то, через что мы прошли в 1990-е годы. Это не лучший повод для сдержанного оптимизма, но тем не менее. Как говорилось в фильме «Чапаев»: «Психическая? Ну хрен с ней, давай психическую». Ключевое слово здесь — «хрен».