Мир иной

В действительности это было не так. Сам Аль утверждал, и я тоже слышал это не раз от него самого, что и прорыв в виртуал, и все, что с ним было связано, осуществилось в значительной мере случайно. Он создавал игровой тренинг для одной из обучающих фирм. Задача была сформулирована как постановка навыков элементарных строительных операций. Первичная разработка дизайна уже была произведена, наличествовали персонажи – «гномы», которых, как позже выяснилось, создавала Алиса, примерные механизмы, материалы, сама площадка, вымощенная однообразным булыжником. Теперь все это требовалось связать в общий сюжет, включить динамику, сформировать игровые уровни, ввести способ оценки, систему накопительных бонусов. В общем, ничего сложного. Можно смонтировать из готовых программных блоков.

И вот тут, полагал Аль, возник важный момент. Чтобы тренинг, как того требовала фирма-заказчик, был достоверен и максимально приближен к действительности, он, то есть Аль, между прочим исключительно по наитию, ввел в главный сюжет фактор неопределенности. Иными словами, он вмонтировал в базисную часть программы генератор случайных чисел и связал их распределение с суммой конкретных действий. Теперь гномы иногда выполняли команды неправильно, они ошибались, а в некоторых случаях делали и вовсе не то. Это надо было успеть заметить и скорректировать. Тренинг действительно стал походить на жизнь.

Конечно, с этой своей идеей ему пришлось повозиться. Нельзя было допускать, например, чтобы каждый спонтанный сбой превращался в системную катастрофу, поскольку тогда зависал весь тренинговый пейзаж. Программа попросту останавливалась, ее приходилось перезагружать. А с другой стороны, сбой не должен был устраняться автоматически: в чем бы заключался тогда смысл обучения? Тут требовался разумный баланс. И вот, находясь однажды в состоянии крайнего раздражения: раз двести подряд, наверное, вляпывался в один и тот же программный затор, Аль, по его словам, как-то особенно наклонился, как-то внутренне, точно желая выскочить из себя, подался вперед, как-то вроде бы даже «нырнул» (описать словами это движение он так и не смог) – свет мигнул, стены комнаты необыкновенно раздвинулись, он вдруг увидел, что стоит на крохотном замощенном участке, висящем среди космической пустоты, и вокруг него – та же черная космическая пустота, и нет в ней жизни, и нет ей границ.

Можно представить, какое потрясение он испытал. Позже Аль говорил: Это словно открываешь знакомую дверь, а за ней – жуткий лес. Впрочем, такое же потрясение испытал каждый из нас.

Естественно, он сразу же «отшатнулся». И опять очутился в комнате, среди привычной обыденной обстановки.

Только сердце у него бешено колотилось.

И глаза жгла слабая резь, как будто под веки набился песок.

Впрочем, это быстро прошло.

Вот как это случилось в действительности.

Тренинговую программу он, конечно, забросил. То есть не забросил совсем, а транспонировал в стандартный формат и быстренько сдал. Претензий со стороны заказчика не было. А сам начал экспериментировать с новым визуальным продуктом.

Оказалось, что транспорт туда именно так и осуществляется. Надо «наклониться», «податься вперед», «нырнуть», как бы выскакивая из самого себя. Тогда открывается вход. Причем с каждым разом это дается все проще и проще. Также и с обратной транспортировкой: надо тоже особенным образом «отшатнуться», «податься назад», «сделать шаг». Объяснить это в технических формулировках нельзя. Зато если хоть немного почувствуешь, дальше уже легко.

Оказалось также, что в физической «исходной» реальности ничего особенного при этом не происходит. Видеозапись, которую Аль немедленно произвел, зафиксировала у сидящего человека лишь мелкие подергивания рук и лица. Как будто он ведет с собой внутренний диалог. Или – спит, видит сон, однако остается лежать. То есть, во время сеанса он не разгуливал по комнате как лунатик: перемещения в «верхнем мире» не выходили за пределы виртуальных границ.

И, наконец, вероятно, самое главное. Этот визуальный коммуникат, возникший как бы из ничего, по всем параметрам был абсолютно реальным. Аль чувствовал под подошвами неровности камня на мостовой, воспринимал форму и вес кирпича, который он попытался поднять, слышал свой голос, отдающий команды гномам, слышал их односложные скупые ответы в хрипловатых тонах. Наличествовали и слуховые, и тактильные, и визуальные ощущения. Правда, если приглядеться внимательнее, то в них отсутствовала фактура: не хватало примесей, обертонов, настоящей чувственной полноты, тех мелких неправильностей, которые и составляют собственно жизнь. Это проступило несколько позже.