Мир «Искателя», 1998 № 03

Я осторожно приподнял голову, пока мои глаза не оказались вровень с ветровым стеклом. «Додж», как и сказала Пола, остановился у бело-синей хижины. Громила вылез и с такой силой хлопнул дверцей, что машина чуть не перевернулась набок, потом затопал по дорожке к парадной. Он не постучал, а просто повернул ручку и вошел: мужчина, который спешит.

— А это, ясноглазка, называется догадка, — сказал я Поле. — Я думал, она либо выйдет, либо позвонит по телефону. Ну, она позвонила. Громила прибыл держать совет. Безусловно, все говорит о том, что я обнаружил свои намерения. Теперь произойдет нечто интересное.

— Что ты будешь делать, когда он уедет?

— Зайду к ней и скажу, что не сумел раздобыть пять сотен. А потом посмотрим, как она сыграет.

Я доел сандвич и как раз принялся за виски, когда входная дверь хижины отворилась, и громила вышел. Судя по часам на приборной панели, он пробыл внутри дома одиннадцать с половиной минут. Он поглядел по сторонам, покосился на запаркованную машину Полы, но был слишком далеко, чтобы разглядеть, кто сидит в ней, вальяжно прошел по дорожке, перемахнул через калитку, влез в лимузин и спокойно уехал.

— Ну, пробыл он там недолго, — сказал я. — Если бы все вели свои дела так же быстро, работы выполнялось бы гораздо больше. Ну, золотко, мы можем и нанести визит. По крайней мере можешь подвезти меня, а сама подождать в машине. Мне бы хотелось, чтобы она нервничала.

Пола завела машину и подъехала к калитке сине-белой хижины. Я вылез.

— Возможно, ты услышишь крики, — сказал я. — А возможно, и не услышишь. Если все же услышишь, ничего особенного не думай. Считай, что просто я произвел на Юдору впечатление.

— Надеюсь, она стукнет тебя по голове утюгом.

— Возможно, Она непредсказуемая женщина. Мне такие нравятся.

Я перелез через калитку и прошел по дорожке к парадной. Постучал и подождал, тихонько насвистывая себе под нос. Дом притих, как мышка, наблюдающая за кошкой.

Я постучал снова, вспомнил, как громила посмотрел по сторонам, и это его действие показалось мне вдруг зловещим. Я тронул дверь, но она оказалась запертой. Теперь настала моя очередь посмотреть в оба конца дороги. Кроме Полы с машиной, она была пустынна, как лицо старика, у которого кончился табак, а денег нет. Я поднял молоток и стукнул им три раза, произведя довольно большой шум. Пола, неодобрительно нахмурившись, выглянула из окна машины.

Я подождал, однако и на этот раз ничего не последовало. Мышка по-прежнему наблюдала за кошкой. В доме царила тишина.

— Поезжай на Бич-роуд, — велел я Поле. — Жди меня там.

Она завела двигатель и, даже не взглянув на меня, отъехала. Вот что мне очень импонирует в Поле. Она моментально чувствует экстремальную ситуацию и повинуется приказам без лишних вопросов.

И снова я посмотрел в оба конца дороги, гадая, а не подглядывает ли кто за мной из-за занавесок других домов в пределах видимости. Без этого риска было не обойтись. Я обошел дом сзади. Дверь с черного хода была открытой, и я, проникнув в дом, заглянул в маленькую кухню, какую ожидаешь найти у такой девушки, как Юдора Дрю. Посуду она, вероятно, мыла раз в месяц. Повсюду — в раковине, на столе, на стульях и на полу — стояли грязные кастрюли, тарелки и стаканы. Мусорное ведро до отказа было набито бутылками из-под джина и виски. Из раковины мне мерзко улыбалась сковорода, полная подгоревшего жира и зеленых мух. В воздухе висел тонко смешанный запах гнили, грязи и прокисшего молока. Я бы не хотел так жить, но ведь у каждого свой вкус.

Пройдя кухню, я открыл дверь и оказался в небольшом неприбранном холле, куда выходили две двери, — очевидно, из гостиной и столовой. Мягко ступая, подошел к правой от меня двери и, заглянув в комнату, снова увидел пыль, грязь, беспорядок. Юдоры там не оказалось, как не оказалось ее и в столовой. Оставались верхние комнаты. Я тихонько поднялся по лестнице, гадая, уж не принимает ли она ванну, и по этой причине и не ответила на мой звонок, но решил, что это маловероятно. Она была не из тех, кто вдруг решит принять ванну.

Нашел я ее в первой же спальне — громила потрудился на славу. Широко раскинув ноги, она лежала поперек смятой кровати. Блузка была сорвана со спины, на шее затянут сине-красный шарф — вероятно, ее же. Глаза с ненавистью смотрели с посиневшего до черноты лица, язык лежал в небольшой лужице пены. Зрелище было не из приятных, да и умерла она тяжелой смертью.

Я отвел от нее взгляд и осмотрел комнату. Ничего не потревожено. Она была такая же неряшливая и пыльная, как и другие комнаты, и отдавала застоявшимися духами.

Я тихонько отступил к двери, не взглянув больше на кровать, и вышел в коридор. Я старался ни к чему не прикасаться, а спускаясь вниз, протер перила лестницы носовым платком. Потом снова пересек вонючую кухню, распахнул дверь с сеткой, которая на жарком бризе сама захлопнулась у меня за спиной, прошел по садовой дорожке и не спеша направился туда, где поджидала меня Пола.

Глава вторая