Мир юных

Одежда на чужаках из разряда «что под руку попало», ужасно грязная. Раньше я принял бы их за бездомных. Впрочем, все мы теперь в каком-то смысле бездомные. Ближе к Базару народу прибывает. Тут встречаются ребята и понарядней, можно сказать – модники; мелькают костюмы, воинские мундиры. Боевая раскраска лиц, татуировки, бронежилеты, шрамирование.

А на самых подступах к Базару сидят попрошайки.

Таких юных нищих я видел лишь однажды – у Томпкинс-сквер-парка, еще до Случившегося; они, видимо, сбежали из дому. Те ребята балансировали на самом краю социальной пропасти.

Эти – в пропасть уже рухнули. Все мы туда рухнули. «И все стали нищими», – думаю я и покрепче перехватываю гостиничную наволочку, заменившую мой рюкзак. Превратились в бродяг с сумой на плече, в падальщиков. На задворках общества не может быть нормального общества.

Или может? Почему я не встречал побирушек в других местах? Да потому, что никто им там не помогает. Они гибнут от голода или собственной руки, их убивают и даже – Господи, помилуй! – едят. Раз здесь, рядом с Базаром, люди просят подаяния, значит, в них живет надежда на помощь, пусть и совсем слабая. Значит, тут с ними чем-то делятся. Может, общество у нас все-таки есть? Хоть какое-то? Глубокая мысль.

Донна считает меня мечтателем. А я верю в нашу способность все восстановить. И даже сделать лучше, чем было раньше. Донна цепляется за прошлое. Горюет по паршивому утраченному миру. «Айфон» с собой носит – как будто тот однажды зазвонит. «Алле, компания “Эппл” беспокоит. Мы хотим вознаградить вас за преданность. Вы продемонстрировали удивительную верность компании, и вам воздастся».

Бывший вокзал построен из песчаника и украшен колоннами. На уровне второго этажа в углу балюстрады восседает на шаре каменный орел. Он теперь красно-сине-белый, а шар раскрашен под глобус. Над главным входом – большие часы с золотыми стрелками, еще выше – трое богов, безучастно на нас взирающих. О них я знаю из школьной экскурсии. Гермес в крылатых сандалиях, олицетворение скорости; Геракл – сила и мощь; Минерва – покровительница ремесел. Последняя прижимает руку ко лбу, будто у нее мигрень.

Заброшенные улицы вокруг Центрального нью-йоркского вокзала, известного нынче как Базар, превратились в стихийный рынок. После Случившегося я еще ни разу не видел такого столпотворения. Сотни, нет, наверное, тысячи людей. От небольших костров, на которых что-то готовят, вьется дым, тает на фоне громоздких силуэтов пустых офисных зданий. На раскладных столиках под кованым сине-зеленым мостом идет бойкая торговля всякой мелочью. Наверху, перегнувшись через перила, греются на солнышке и весело болтают стайки молодежи – будто тусовщики на балконе.

Кое-где чудом уцелели витрины. За ними – обнаженные безголовые манекены с красноречивыми потеками красной краски на груди. И вывески:

ДРАТЬСЯ – ТОЛЬКО НА УЛИЦЕ

ПУБЛИЧНО ИСПРАЖНЯТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО – ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ПЛАТФОРМАМИ

НЕ ЛЕЗТЬ К ГЕНЕРАТОРАМ

БАРТЕР ЗАПРЕЩЕН

На красных маркизах над витринами надпись: «Банановая республика».

– Не понял, – говорю я. – Бартер запрещен? А как же тогда покупать?

Донна пожимает плечами.

Мы-то рассчитывали обменять часть еды на оружие. Жалко, конечно, но иначе никак.

После Случившегося деньги стали не в ходу. Они больше ничего не значили. Обычные зеленые бумажки. Когда рухнуло правительство, в деньги перестали верить. Скажем так – их прекратили покупать. И правда, какая польза от банкноты? Разве что нос в нее высморкать, если испачкаться не побоитесь.

Вообще-то деньги были неплохой задумкой. Они помогали следить, кто кому сколько должен. Кредиторы не спускали с должника заинтересованных глаз – а ну как пропадет вместе с деньгами? Так что капитализм в каком-то смысле людей соединял. Склеивал их и развивал смекалку: как добиться чего-то от других без применения грубой силы.

А потом случился перекос, и начались проблемы. Одни накопили денег слишком много, у других их оказалось катастрофически мало. Это означало, что вторые должны первым гораздо больше, чем способны заплатить.

Когда же пошла ко дну энергосистема, когда закрылись банки, и в банкоматах не осталось наличности, единственными важными цифрами сделались калории и калибры.

И мы занялись обменом.

Поначалу бартер нас спасал. Но и с ним оказалось сложно. Сколько пар ботинок стоит один матрас? А что, если у владельца вожделенного матраса уже есть ботинки, и ему нужна зубная паста, которой у тебя нет?