Мир Калевалы

Долго ли продолжалось застолье – трудно понять и сложно вспомнить, однако Громобоев очнулся под утро, сидя на пеньке, привалившись к пихте, вблизи большого муравейника. Хорошо не в самом муравейнике! Иначе за несколько часов лесные трудяги съели бы подпившего капитана заживо.

До лагеря добрался с трудом, поплутав несколько часов бездорожью, пробиваясь сквозь бурелом, и наконец выбрался на тропу. А вот и лагерь.

Однако бойцы и офицеры, словно и не заметили долгого, почти суточного отсутствия начальника, лишь ротный посетовал, что вернулся без грибов, – знать, жарехи грибной с картошкой не будет.

– Да ладно, грибы, главное живым через сутки вернулся!

Ротный посмотрел как на пьяного и даже принюхался:

– Эдуард, тебя не было в лагере всего пару часов!

Он взглянул на наручные часы с календарем, и верно, все тот же день, когда он пошел по грибы-ягоды. Привиделось?

С этого момента у Громобоева начались проблемы личного характера, и пошли чередой неприятности у танкового батальона.

Сначала Эдик едва не попал в психушку. Приехал домой на побывку, а в квартире жена кувыркается с любовником. Устроил скандал, выбросил начмеда в окно (жаль, с первого этажа), побил изменщицу. Соперник вызвал санитаров – упрятали в госпиталь, в психиатрическое отделение. Могли сделать настоящим дураком, но повезло – освободил начальник отделения, оказался тоже ветераном Афгана. Седой полковник выслушал, вошел в положение – отпустил.

Возвратившись в полевой лагерь, Эдик за неопрятный внешний вид получил взыскание от полковника, проверяющего из штаба округа, а позже выговор от заместителя начальника Политического управления.

И тут начались учения: командование объявило «начало войны», прозвучала условная тревога, и военные комиссариаты города приступили к своим обязанностям по формированию соединения.

Свою задачу военкоматы выполнили количеством успешно, но вот качеством… Военкоматчики нагнали десять тысяч гражданских мужиков в лесные пункты сбора, свезли в автобусах и на грузовиках отловленный полупьяный и ошалелый контингент, а командиры напомнили цивильным «шпакам», почем фунт лиха и что они по-прежнему являются пушечным мясом на случай войны.

Офицеров-танкистов, призываемых из запаса, комбат Туманов, начальник штаба Шершавников, Громобо-ев и командиры рот в течение года тщательно отбирали по документам, командиры рот фильтровали и зачищали списки сержантов и солдат, отбраковывали судимых, клиентов психоневрологических диспансеров и постояльцев ЛТП. Но, как ни старайся вчитываться в бумажки, пока вживую не познакомишься и не поработаешь – пустое дело этот отбор по характеристикам.

Однако после формирования роты водителей на убор-ку урожая Эдуард стал неплохим физиономистом, и если в личном деле было фото, то, глядя на него, он почти безошибочно определял, стоит ли с этим типом работать на развертывании. Почти не промахивался и не ошибался, кто перед ним: пьянчуга, дебошир или добросовестный трудяга.

В первый день сумели набрать полный комплект офицеров, познакомиться, поставить задачи по сплачиванию воинских коллективов. С командирами было проще и менее хлопотно – всего-то сотня человек. В этот же день штатные механики-водители и офицеры совершили марш от железнодорожной станции на танках в полевой лагерь, не загубили ни одну машину. Уже прогресс!

Во второй день мобилизованный транспорт доставил солдат и сержантов. «Партизан» строили, считали, затем они перекуривали, вновь строились, вновь считались, а под вечер разместили в полевые казармы-«чумы», организовали несение службы: караул, дежурство по парку боевых машин, наряды по батальонам и в столовую. К исходу дня комбат, точнее комполка Туманов, и его заместители валились с ног.

Ночью в палатках началась масштабная пьянка, ведь «контингент» прибыл в лес не с пустыми руками. Конечно, офицеры военкоматов проводили предварительный досмотр перед погрузкой в транспорт, изымали найденное спиртное, потом по прибытии в лагерь «партизан» вновь проверяли строевые командиры, принимая бойцов по описи, поэтому к концу дня в штабе полка скопилось примерно полсотни конфискованных бутылок с горячительными напитками. Но, как говорится, голь на выдумки хитра (взрослые мужики, а вели себя как дети!) и самые находчивые замаскировали спиртное под компоты, лимонады и квасы.

Многим «пойла» не хватило, и с сумерками из палаток в разные стороны устремились гонцы. Кто-то сделал закладки-схроны на стоянках транспорта во время перекуров, к кому-то должны были приехать гости, отдельные продвинутые знатоки местности помчались к торговым точкам в окрестностях. Часть гонцов удалось перехватить и вернуть в палатки, с матом и руганью, угрозами наказания, но изловленные, выждав некоторое время, с маниакальным упорством вновь бежали в поселок.