Мир колонизаторов и магии (СИ)

В ответ послышался демонический смех, от которого у меня внутри всё заледенело от ужаса. Этот смех быстро сменился на откровенно издевательский, от раскатов которого у меня резко защемило сердце, почувствовав непоправимое. А потом, потом… я услышал струящийся задорный смех, принадлежащий молодому и озорному существу, нашедшему очередное развлечение.

— Не надо бояться и подозревать, я лишь дал тебе шанс быть дальше в игре, да, в игре, под названием жизнь. И то, какую сторону ты выберешь, мне не важно, важно, что я сделал первый ход, и мне снова стало интересно, а это так много и так мало, что не передать ни словами, ни эмоциями. Живи, борись, ошибайся и иди вперёд, а там… сам Бог не разберёт, кто прав, кто виноват, а кто, чему и когда был рад.

Сказав эту фразу, одновременно бессмысленную и наполненную глубоким смыслом, Левиафан исчез, растворившись в тёмной воде, больше не освещённой ни Луной, ни звёздами, ни разноцветными огоньками, которые излучала его аура мифологического существа.

Как только его образ испарился из моего сознания, я погрузился в тяжёлый, без сновидений, сон, обессиленно упав на слегка влажный песок.

Глубокой ночью над островом прошёл проливной тропический дождь, омыв тело мальчишки своими чистыми пресными струями и наполнив все ямки и вогнутые листья растений кристально чистой, дождевой водой. К телу Эрнандо, лежащего без сознания, море вынесло небольшую, красивую и твёрдую, как железо, скорлупу моллюска, на которой самой природой были нанесены знаки Луны и Южного креста, и оставило её лежать возле руки юноши.

Глава 16 Спасение

Пятисот тонный и двадцати четырёх пушечный галеон «Сатьяго», принадлежащий Себастьяну Педро Доминго де Сильва, известному во многих кругах опытному торговцу, в это же время бороздил Карибское море, направляясь к берегам Кубы. Семнадцатого мая он отплыл из Портобелло, направляясь в Гавану, а оттуда уже в Севилью.

На его планы повлияли недавно произошедшие события, связанные с захватом Панамы и освобождением жены из плена. Его супруга, Мария Грациа Доминго де Сильва, до сих пор не оправилась от того шока, в котором пребывала в процессе плена. И только своевременный выкуп, внесённый за неё мужем, спас её от позора, который бы она не пережила.

Всё это понимал Себастьян Доминго де Сильва. На своём новом галеоне «Сатьяго» он решил отправиться в Испанию и вывезти жену и детей из Нового Света. Мир стремительно менялся, а пираты уже перешли все рамки, безнаказанно грабя Тихоокеанское побережье, на котором они никогда раньше не появлялись.

Из-за этого он и вывозил свою семью в Испанию, пока всё не утрясётся, чтобы не волноваться за судьбу дочерей, которые росли у него красавицами, во многом похожими на его жену, а может, и удачно выдать их замуж. Особенно он переживал за младшую, которой уже пора было учиться. Для этого он был вынужден купить «Сатьяго» в Портобело, вместо проданного прежнего галеона, оставшегосяв Панаме.

Его торговые интересы находились на маршруте Перу-Панама-Акапулько, но видимо, пришло время их менять. Распродав весь свой товар в Панаме и Акапулько, он забрал семью и, преодолев Панамский перешеек, погрузился на свой новый галеон, ожидающий в Портобело, отправившись на нём в долгий путь.

В Гаване он надеялся присоединиться к «золотому» торговому каравану, ежегодно вывозившему в Испанию золото, серебро и прочие ценности, и вместе с ними доплыть до Севильи или до Кадиса.

Конечно, оставался риск того, что на одиночный галеон могут напасть и в Карибском море, но больше двадцати чугунных пушек и тщательно подобранная команда, из почти сотни матросов и офицеров, многие из которых отлично владели оружием, несомненно, гарантировала возможность отбиться от любого мелкого пиратского корабля.

Так оно и оказалось. Несколько раз они видели на горизонте паруса других кораблей. Приблизившись и рассмотрев пушечное вооружение галеона, все эти судна направлялись дальше, по своим делам. На их мачтах развевались государственные флаги Франции, Англии или Республики Соединённых провинций. И никто из них не стал поднимать чёрный флаг и пытаться взять на абордаж одиночный, но хорошо вооружённый галеон.

В связи с предпринятыми мерами безопасности, плавание проходило спокойно. Обе дочери, двадцати и двенадцати лет, наблюдали за морем, в основном, с небольшого балкончика, который находился на корме. С обеих сторон этой открытой галереи находились две туалетные кабинки, которые обеспечивали необходимые удобства, как офицерам галеона, так и немногочисленным женщинам, плывшим на нём.

Изредка Долорес — старшая, и Мерседес — младшая, прогуливались по верхней палубе, и даже в поведении, при этих недолгих прогулках, можно было наблюдать разницу в характерах родных сестёр.

Высокая, широкая в кости, Долорес смотрела на всех прямым взглядом красивых чёрных глаз, словно высматривая себе стоящую пару. Её длинные, блестящие, как вороново крыло, волосы тяжело спускались гораздо ниже плеч. И даже разбойник ветер не рисковал сильно дёргать их за отдельные волоски.